Шиза, Хром и всякая хтонь

– Вставай, падаль! Три шкуры с вас спущу, вас щенки уложили за минуту, вас за такое как… как мусор надо… – кривясь от боли, он оперся локтем о крышу машины.

– Так не видно ж ничего было, – слабым голосом прозвучало из-под его ног, но Пашка знал, что такие оправдания не канают. Вообще не канают любые оправдания, если ты лежишь перед Шахтером.

– Бесишь ты меня, – сказал Шахтер и выстрелил.

От резкого хлопка Пашку затрясло еще больше. Теперь, наверное, так будет каждый раз, как он услышит пробитое колесо на дороге. Если вообще услышит… Переступая локтями и коленями, он пополз ко второму братку, который утром защелкнул на нем наручники. Почти ничего не соображая, нашел ключ в его кармане, потом снова пополз, дальше, к кустам, – несмотря на то, что участь его была неминуема, как и у всех, в кого пролезла хрень из камня, жить Пашке хотелось очень. Странно было представить, что вот сейчас его существование оборвется, а вокруг ничего не поменяется, мир будет, как и прежде, – машины, люди, вороны на ветках, солнце, снег. А он – никто, даже следа не останется. Пашка дополз до кустов и лег, не в состоянии заставить себя двигаться дальше. Потом, задержав дыхание, повернул крошечный ключик в замке, с отвращением отбросил наручники, зачерпнул снега, протер лицо и с удивлением обнаружил на руке кровь. Вроде бы не резался, значит, вляпался. Принялся стирать и ее снегом, который растаял и затекал теперь в рукав водой, но красное не смывалось, будто впиталось в кожу. Думать о том, чье это, было некогда, Шахтер уже привел в чувство второго братка, и с минуты на минуту должен был появиться сам Шибанов, пожелавший приехать к финалу и перекрыть собой отступление, если что-то пойдет не так. По крайней мере, об этом вечером переговаривались братки, думая, что их не слышат. Пашка снова пополз.

Вскоре, оказавшись на пустыре за заброшкой, он смог подняться на ноги, и, шатаясь и спотыкаясь на каждой кочке, потрусил вперед. В голове билась одна мысль: найти и избавиться от камня, пока жив. Блонди накануне так и сказал ему, улучив момент:

– Если выживешь – камень спрячь. Чтоб не нашли.

Он изначально не верил, что сделка пройдет так, как договаривались. Пашка тоже не верил, но и такого исхода тоже не ждал – что он будет сейчас торчать на автобусной остановке среди людей, которые делали вид, будто не замечают полусумасшедшего на вид человека в крови и грязной одежде. Иногда, как теперь, людское паскудство было даже полезно, Пашка хотел быстрее добраться до дома Шибанова и проблем ему было не надо. Однако в автобусе, когда он упал на заднее сиденье и сверху прямо на его колени плюхнулась тетка с пакетом промышленных масштабов, наконец дошло, что не только у Шахтера случилось временное помешательство – Пашку вообще никто не замечал. Вряд ли Хром мог такое наколдовать, скорее, Шиза явился с какой-то приблудой наперевес: браток ведь сказал, что никого не видел… Хотя поверить в это было тяжело, но, учитывая все произошедшее, сейчас можно было верить во что угодно. Хмыкнув в полном восхищении, Пашка откинулся на сиденье и вздохнул: все-таки Шиза, как никто, годился на роль их не то чтобы главаря, это слишком тупое определение. На роль старшего брата – и Пашка был рад, что у него такой старший брат. Пусть и неродной.

Тетка вскоре вышла, и чтобы больше никто не вздумал занять ее место, он ехал до нужной остановки стоя. Почти вывалился из дверей в сугроб, осмотрелся, не сразу понимая, где именно находится и в какую сторону идти, но очень скоро зашагал уже уверенно. Дорогу к особняку Пашка более-менее успел запомнить, тайком изучая все, что попадалось, когда его не кошмарили другими задачами.