Шиза, Хром и всякая хтонь

В двух словах Хром объяснил все как есть: про идола-куойка, который нужно остановить, про нехороших людей и старую историю с геологами, нашедшими этот камень в Бырранге.

– Вернуть его надоть в страну мертвых, – сказала та.

– И к-как? К-как хоббитам, в г-г-гору эту тащиться? – подал голос Шиза, до этого молча перетаскивавший багаж внутрь дома. Нина Барбэевна вдруг сощурилась на него подслеповато, шамкая беззубым ртом, и тогда он сказал: – Это я, как п-по-вашему, этот… – он пощелкал пальцами, зачем-то взглядом ища подсказки на лице Хрома, – ня-нгуо.

– Нам шаман нужен.

Бабка вдруг захохотала – долго, заливисто, так, что скрипучий голос заполнил все помещение ее комнатки. Потом произнесла уже без улыбки:

– Приехали в тундру сами себя искать, сами себя потеряли! Вот отец мой был сильный шаман, я ему совсем не ровня, но чувствую кое-что. Ты вот, – показала она пальцем на Хрома, – ты сильный, да тебя учить некому было. А ты, – повернулась она теперь к Шизе, – скажи мне имя своего нгуо, тогда помогу вам.

Шиза, не вдупляя, почесал репу под шапкой:

– Т-так Оля же.

– Неправильно! Оля ваша не шаманка, Оля не видит, – бабка ткнула пальцем себе в лоб. – Ей боги ничего не давали, нечего и забирать будет. Другую нгуо надо звать.

– Которая жила в Митьке? – догадался Хром.

– В Митьке, да, в Митьке. Жалко его, хороший был, помер давно, ничего не оставил, ни сына, ни дочери. Оленей ездовых оставил мужу моему, да только сын потом все стадо браконьерам пропил. Вот мы Олю из вот этого выгоним, вместо нее другую позовем. Она вам поможет.

Хром посмотрел на побледневшего Шизу, до которого эти слова доходили с небольшой задержкой, а когда наконец дошли, тот схватился за снятую уже было куртку и резко сорвался наружу, упрямо громыхнув дерматиновой дверью.

Камень

– Какого х-х-хрена! Мы так не д-договаривались! Что за подстава, н-нах?

Когда Хром догнал дылду, тот успел свалить чуть ли не к самому концу улицы в пять домов. Два шага влево, два вправо – и уже окраина. Отойдешь еще дальше, и никто тебя искать не будет.

– Мы никак не договаривались, – сказал Хром, приближаясь.

– В смысле – в-выгоним Олю? У бабки т-там труха в б-бы-ашке или что? – почти кричал Шиза. Хром попытался взять его за рукав, но тот вырвался и двинулся обратно к оставленному снегоходу. – Надо д-другую искать шам-манку, эта стукнутая в к-край…

– Нету других, сам знаешь. Надо эту слушать.

– И Олю в-выгнать? Да п-пошли вы все! Сам с-сиди с этой ведьмой, а я п-п-поеду еще па-а-аспрашиваю у местных, д-должен же еще кто-то быть. Может, в ту-тундре, оленей п-пасет.

Шиза дошагал до снегохода и уж было потянулся за ключами, но Хром, подобравшись сбоку, отработанным движением ладонью снизу вверх резко их выбил и уронил под ноги.

– Н-нарыва-а-аешься, Вася, – медленно и с угрозой в голосе проговорил Шиза.

– Не дури. – Хром, взяв его за плечи, стоял близко, почти лбом ко лбу, и говорил медленно, чтобы до него точно дошел смысл каждого слова. – Бабка одна, нет другой, нету, понимаешь? Она одна знает, как помочь. И ты знаешь, что выбора нет – как скажет, так и сделаем.

– Если она д-даст т-топор и скажет – мать свою за-а-аруби, ты зарубишь?

– Но если так вопрос встал – то спросим у самой Оли. Это только ее выбор, а не твой.

– Хер с-соси. – Шиза сделал шаг вперед и толкнул его в грудь, отчего Хрому пришлось попятиться. – Оля в Гы-гагарина верит и счастье д-для всех. Что она с-скажет, п-прикинуть можешь? Я м-могу. Она в друг-г-гом мире жила. Она не та-та-такая, как все. Особенная. П-поэтому – хер соси, Вася.

– Оля давно умерла.

Шиза ткнул себе пальцем в дутую куртку так сильно, что, кажется, мог проделать в груди дыру.

– Ни х-хера! Живая она!

– Что мне, драться с тобой? – обреченно вздохнул Хром, и тот оскалился:

– П-пробовал уже. Снега не н-нажрался в тот раз, Вась-ся, еще хочешь?

Хром не стал объяснять, что в прошлый раз его перед валянием в снегу предварительно отметелили и боевой настрой был так себе. И тогда ему бороться было не за что, кроме как за свою жизнь, которая по сравнению со всем, что произошло после, теперь казалась до смешного бессодержательной. По сути, если бы его тогда грохнули, ничего бы не поменялось. На похороны бы пришло человек пять самых близких, Богдан с работы, Дядька да родня. А сейчас было за что бороться и за кого подыхать, и если он помрет сегодня, то не за просто так, не за чью-то отдельную шкуру и не за бабло. Интересно, что бы отец сказал, если бы видел это все? У Хрома ведь, в отличие от него, сделка с совестью только такая – ведь было бы несправедливо лишать человека права выбора, пусть даже очевидного варианта. Иначе что же это за жизнь такая, в которой ты даже выбрать ничего не можешь.

Шиза согнулся пополам легко, как кукла на шарнирах, закашлялся, но крутанулся и вмазал кулаком прямо ниже пояса.

– Нечестно так, козлина… Не по-мужски… – Хром тоже сложился, а Шиза прохрипел прямо в ухо:

– Так т-ты и сам бьешь как д-девчонка.