Шиза, Хром и всякая хтонь

– Ой, а я вам ложку не дала, Максим! – всполошилась гипножаба, и Шиза хотел заметить, во-первых, что ложек полно на столе, а во-вторых, в сотый раз, что чай он может попить и в другом месте, не до этого сейчас. Но произошло неожиданное: найдя в ящике стола столовую ложку, гипножаба оказалась рядом так быстро, что он не успел и головы повернуть, и долбанула этой ложкой ему прямо в центр лба. Судя по ощущениям, со всей дури, потому что череп тоже как будто треснул.

Шиза открыл было рот, дабы сказать все, что думает, но не смог даже вдохнуть. Рука сама дернулась, и если бы чашка стояла на прежнем месте, то полетела бы вниз, прямо на штаны. Секунду-две он еще видел ошалевшие глаза Бабая, а потом вместо него появились другие, раскосые, всегда веселые и блестящие – Беса.

* * *

– Чё, зассал? – спросил Бес, и его смех гулким эхом разнесся по черноте вокруг.

До Максима долетали детские голоса, среди которых он узнал и свой собственный: тот кричал, что на одном конкретном органе он вертел их местные понятия. Потом стук кулаков – Максиму фантомно обожгло щеку – и долгое, упорное катание по холодному деревянному полу среди железных кроватных ножек. Долбанулся головой о грядушку, когда вставал. Но победил. Максим, уезжая из временного приюта, в новом коллективе, где предстояло жить до восемнадцати, решил сразу найти самого главного в отряде и побить его. Бей первым – так папа говорил всегда, кроме последнего раза, когда первым положили его. Вдруг мир перевернулся вверх ногами, словно сделав кульбит, – и вот спустя пару дней Максим снова стоял среди кроватей в палате Беса, в углу, возле старой печки, которой последний раз пользовались еще задолго до его рождения, и смотрел в голодную, зияющую чернотой дыру. Бес пихнул его в плечо – зассал? – и усмехнулся:

– Так я и знал. Трусло.

Под глазом у него налился свежий синяк. Не воспеткин, Максима рук дело. Это потом уже объяснили, что по лицу нельзя, проблем не оберешься.

– Максим? Мы сейчас где? – рядом с лицом Беса наметилось взрослое лицо с чуть набрякшими веками – слишком молодое для бабушки и вообще чужое, но слегка знакомое.

– Мы? Мы в баторе, – заторможенно ответил Максим. Сначала не понял, что не так с голосом, вроде все как всегда. Но он чувствовал себя необычно легким и каким-то… маленьким.

Тряхнуло крупной дрожью, и он рухнул на колени совсем близко от прямоугольной ямы в полу. Бес присел рядом, с деревянной крышкой в руках.

– Круто, скажи? Там купчиха золото прятала, а может, и чего похуже.

– Там люди прятались от бомб! – звонко возразил тоненький голосок сбоку. – Сакс, ты тупой, чел.

Бес, не вскакивая, снизу вверх двинул Пашке Дипломату пальцами меж ребер, и тот согнулся с протяжным: «А-а-ай».

– Заткнись, умник, а то тоже полезешь.

Этому он спуститься в подвал не предложил – Дип откупился домашками. А вот с Максом не прокатило: раз полез на Беса с гонором, будь добр, обоснуй борзоту. Беса даже старшаки не трогали – умел вертеться, ныкал их бабло и сижки, и теперь Макс понял, где именно ныкал. Под драным линолеумом прямо под кроватью у Беса был тайничок в прогале между лагами и старым фундаментом дома. Каким образом тот его нашел, спрашивать не хотелось, собственно, как лезть вниз самому. Бес снова обратился к Максу:

– Короче, либо ты спускаешься, либо мы тебя замастим, и с тобой даже Глюк рядом срать не сядет, – и, увидев, как тот свесил ноги в черную бездну, пихнул в руки маленький металлический предмет. – Держи жигу, у дирика подрезал. Найдешь там пачку «Винстона» – притащи! Я посеял! – прокричал он уже откуда-то сверху.

Спуск по стонущей от старости лестнице, из говна и палок будто сделанной, показался Максиму нереально длинным. Кто-то вытянул время до бесконечности, и он все спускался и спускался, а ступеньки все не кончались. Он не хотел – словно сам себе пытался сказать: «Стоп, нельзя туда, там плохо!» Но ноги двигались и не слушались. Как в кино, можно было только наблюдать, как он спускается: топ-топ, топ-топ, топ-топ…

– Идите, Максим, идите дальше, – сказала женщина.

Огонек зажигалки высветил красную кирпичную кладку на сводах потолка и паука в блестящей паутине, в афиге улепетывающего из-под света. На полу валялись обломки тех же кирпичей – если упасть, можно все тут себе переломать. Пахло не сыростью, а какой-то старостью, и стоял жуткий дубак. Максим обшаривал угол за углом и заложенные кирпичом окна – зачем в подвале окна? – и не находил никаких «Винстонов». Вообще ничего, кроме пыли, кусков досок, тряпья и мусора. В углу были свалены поломанные ящики, вроде тех, какие были для яблок у бабушки в саду. Максим вспомнил еще, как они с бабушкой вместе сажали маленькие кусты под окнами, и всхлипнул. Нет, надо было найти какую-нибудь крутую херню, чтобы удивить этого придурка Беса. Темноты Макс не боялся. Главное, чтобы в ней не было зеркал и ничего не шевелилось.