Шиза, Хром и всякая хтонь

Хром возмущался до первой чашки (рюмок не было), которую распил на двоих с Бабаем, а всю бутылку уговорили вчетвером за полчаса под дебильные новогодние песни с телика. Он поначалу думал, что будет хреново, но на удивление пошло как по маслу. Бабай посоветовал ничего слабее коньяка больше не пить, как будто в них могло поместиться еще больше алкоголя. Потом Хром под заразительный смех Винни танцевал в футболке с «Барби». Танцевать он не умел, конечно, – просто делал какие-то хаотичные движения руками и головой, изображая то ли шаманку, то ли надувного аэромена, которого обычно ставят на заправках. Все это было весьма забавно, пока Хрома не накрыло окончательно, видимо, алкоголь всосался в кровь или кровь стала алкогольной, и остальные события он уже наблюдал как бы со стороны и вспышками. Вот он достает карты, раскладывает для Винни пасьянс на суженого – «расширенного», как его назвал Шиза заплетающимся языком, и Хром хрюкнул от смеха:

– Ну, челик явно особенный. Еще и пососать любитель.

– Поссать? – встрепенулся Бабай, как и в прошлый раз, уже почти спавший. – Я хочу посс…

Шиза подхватил его под мышки и потащил в ванную, по пути еще и приложив ногой о тумбу. Видимо, у него такое хобби было – людей мочить. Хром остался с Винни наедине и заговорщицки показал ей даму червей:

– Видишь? Это любовь. А это, – он положил рядом туз крестей, – это пососать. Так карты говорят.

Винни почему-то смеялась над его гаданием, хотя Хром был вполне серьезен. Он выложил еще три карты – десятку, девятку и даму – все снова той же масти. Что еще за дама, Хром понять не смог, но никакой угрозы для Винни от этой дамы не чуял. Правда, чем больше он рассказывал ей, какая большая любовь ее ждет, тем громче Винни хохотала, добавив, можно ли уточнить у карт размер любви в сантиметрах. Хром кивнул на десятку и девятку:

– Так и знал, что спросишь. У туза твоего не хухры-мухры.

Та снова захихикала, только уже покраснев и прикрывшись ладошкой. А на ее вопрос, почему же тогда туз не червей, ответил уже вернувшийся в комнату и взбодрившийся Бабай:

– Потому что туз червей – это к глистам!

Все заржали, а Хром снова словил провал в сознании, успев лишь подумать, что Шиза так и не загадал ему свое задание. Но когда следующим мгновением он обнаружил, что сидит в каком-то кресле, а над рукой кто-то склонился и жужжит, протрезвел мгновенно:

– Чё за?..

– Тихо т-ты, – буркнул Шиза, возвращая его, дернувшегося, на место, и кивнул на руку: – Не мешай ч-человеку, а то к-криво б-будет.

Взгляд наконец сфокусировался на черной перчатке и жужжащей в ней машинке – на пальце у Хрома татуировщик как раз закрашивал фигурку коня. Такие приколы Хром видел только в кино, когда просыпаешься на неизвестной хате, а на лобке, например, новая надпись «Чё так медленно?» или сраная розочка на щиколотке. Но вышло так, что он даже не успевал следить за тем, что происходит: его снова утащило, как в омут, в алкоделириум, и черти там были веселые и с фантазией. Из болота звуков, ощущений, чужих мыслей и смеха то и дело выплывало лицо Шизы с огромными, сумасшедшими зрачками, Винни – с размазанными стрелками, и Бабая, которое никак не изменилось, – он всегда лыбился, если не дрых.

– Н-надо ехать в жо-опу! – громко, будто поздравляя кого-то, проорал Шиза, и Хром заморгал, приходя в себя.

– Надо в нормальный! – возмущалась Винни. – В жопу ты и без нас успеешь!

Шиза показал ей средний палец:

– Я все с-сказал. П-п-поехали. Слышь, Вася, д-давай, двигаемся.

Хром посмотрел на него, стараясь придать взгляду и голосу как можно больше осуждения:

– А как мы отсюда выйдем?

Потом ему объяснили, в чем была суть всеобщего веселья, но сейчас все ржали, чуть ли не пуская пузыри из носа, а Хром хмурился, продолжая держаться за прутья ограждения, у которого они остановились, – ему показалось, что они всей компахой умудрились загреметь в обезьянник сразу после татуировщика. Оказалось, что спорили кони (и он теперь тоже) о том, в какой клуб ехать, – в центре, в самый известный и расхваленный в отзывах, или в очередное сомнительное заведение, но на краю города, где никому до них дела не будет. Естественно, что отправились на край города. В «жопу». Там, у пустыря рядом со стройкой, на Бабая чуть не напали собаки, и Хром вслух сравнил его с цыганенком из фильма «Мужики».

– У меня сербские корни, вообще-то! – сообщил тот, на что Винни сказала:

– Корни сербские, а верхи цыганские. Но мы тебя за это и любим, дурачок!