шИзофрЕния

– С ней зато не очень… хорошо поступили. Была только тенью любимого, красивым украшением интерьера его дворца, а потом еще и умерла, исполнив роль жертвы. Вот скажи, Коль, ты бы согласился быть всего лишь тенью человека, которого любишь? То есть вроде и быть, но как бы понарошку?

– Как-то не знаю… – Коля опустил глаза, взял ее правую руку и погладил. В районе сгиба локтя он увидел старые следы от уколов, до сих пор не сошедшие, и въевшиеся шрамы на запястье, которые Аня в холодное время прятала в длинные рукава свитера, а летом прикрывала напульсниками. Он перевел взгляд на нее.

– Итак, как насчет побыть тенью любимой? – напомнила ему Аня, приблизив свое лицо к нему. – Я бы… так не вредничала, как сказочный принц…

– Твоей тенью?.. – в предвкушении исполнения желания проговорил Коля, задевая губами ее нежно-розовый ротик.

– И моей жертвой, – хитро улыбнувшись, пояснила она и пылко его поцеловала.

* * *

Ее тонкое белое тело стало его, растворившись в объятиях. И ему казалось, что ни его, ни ее больше нет, есть только что-то единое, не имеющее ни имени, ни пола. А линии, мягкие линии, легкое дыхание и запах моря огненного превратились в вечность здесь и сейчас, затмив все былое и грядущее, плохое и хорошее, безобразно-красивую жизнь. Движение стало сутью, его и ее сутью, их существом, сущностью, сражением и любовью. Диагнозом. Безумием. Неизлечимой болезнью. Мгновенной смертью. Да! Всегда, вечное всегда его страстей и желаний – реальность! Реальность… Реальность ли?.. И что-то оборвалось внутри, полетело в бездну на острые страшные камни. И хоть свободное падение было завораживающе прекрасно, и она все еще была им, а он ей, но, как будто изнемогая от потери священного счастья, он повторял, повторял, повторял как молитву бессвязные слова…

По изгибам запястий

и отпечаткам пальцев

я искал тебя

в этом

Богом забытом

крошечном городке,

что уже давно

не отмечают на карте

мрачных лет

моих снов о тебе

плачет колокол,

и это, к несчастью,

только

блеф вечной осени

на земле

моя участь предельна

и сугубо печальна:

знать, что нет тебя

нет тебя

тебя нет.

Глава 10. Прощай, уныние!

Аня сидела полностью одетая на стуле и держала около уха Колин мобильный телефон. Он спросонья потянулся, улыбаясь ей.

«Да, – ответила кому-то по телефону корреспондентка. – Но… Подожди-подожди, но мы же со всем этим окончательно опоздали… Или нет?.. Нет. А почему? То есть… эм, когда он пойдет-то?.. А-а-а, без спец. выпуска, просто в рамках обычной воскресной сетки… Но для “Политики в реальном времени” все-таки?.. Ага… Хорошо, всё – до связи», – Аня нажала сброс на мобильном.

– Я Гале дозвонилась, – пояснила Аня проснувшемуся Коле. – В общем, она идею с продолжением репортажа поддержала, так как Куманина-старшего Гареев все-таки хочет добить посредством сына…

– Анечка, а ты такая красивая утром, – ласково проговорил Коля.

– Что?

– Я…

– Сейчас не до романтизмов, – грубо оборвала его Аня. – Надо…

Речь корреспондентки неожиданно нарушил ее весело зазвонивший телефон, который невыключенным лежал во внутреннем кармане кожаной куртки со вчерашнего вечера. Аня сморщила носик, медленно достала мобильный и недовольно посмотрела на экранчик: Дятлов все-таки ее отыскал.

Аня: Алло!

Дятлов: Анна?

А.: Да.

Д.: Александрова? Корреспондент TV-O?

А.: Максим Викторович, Вы шутите? Естественно, это я. А откуда Вы мой номер телефона узнали? (Коля, поняв, кто звонит, возмущенно пытается ей что-то сказать. Но Аня останавливает его, показав кулак.)

Д.: Ты не одна, что ли? (Прищелкивает языком, проигнорировав вопрос.)

А.: Не совсем…

Д.: С этим что ли, оператором своим? (Голос становится издевательским.)

А.: Ну, эм, как бы…

Д.: Постой, а ты где?

А.: Максим… гм, Викторович, в Усть-Гилинске мы… еще…

Д.: Я же тебе вчера сказал, чтоб вы отсюда убирались. (Говорит грозно и недовольно.)

А.: Поздно было, в гостиницу… «Меланхолия»… нам пришлось идти…

Д.: Да-а-а?.. ну, ладно… Тогда сейчас быстрей манатки собирайте и уезжайте.

А.: Конечно-конечно… (Старается быть максимально мягкой.)

Д.: Кстати, можешь говорить мне «ты». (Ухмыляется.)

А.: Ну, я как-то по привычке… Столько всего произошло, я еще не отошла, поэтому…

Д.: Какая же ты все-таки… (Смеется.)

А.: Да ты тоже… (Смеется в ответ.)

Д.: Что ж ты мне про возраст-то наврала свой?

А.: Наврала? (Удивленно.)

Д.: По паспортным данным тебе 28, а мне сказала, что 25…

А.: Паспортным?.. Блин! (Тихо.)

Д.: Чего?

А.: Я говорю: разве я сказала 25?

Д.: Н-да.

А.: Похоже, по привычке. Ведь девушке приятнее, когда ей 25, а еще лучше – 16 и не больше! (Пытается быть очень милой.)

Д.: Мне как-то все равно – ты мне и так нравишься… (Льстит и, вроде как, добреет.)

А.: Взаимно. (Ласково.)

Д.: Значит, до встречи?..