Шизофренияяяяяяяя

Странно, как будто шизофреники дети малые. Но что мне оставалось делать, если у нее был такой подход? Только подыграть:

– Мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волк-зубами щелк – выбирайте.

Слово «выбирайте» ей не понравилось. Должно быть, оно, вкупе с озвученным мною перечнем зверей, свидетельствовало о расслоении моей личности. А потому она насупилась и сменила тон на более деловой:

– Можно войти?

– Прошу Вас. Чаю будете?

Чаю – это ей понравилось. Чаю она будет.

Я пошла заваривать чай. И всю дорогу чувствовала, что она буравит мне спину и готовится делать записи, сверяя каждое мое движение с классической схемой.

При этом у меня было ощущение, что мы обе проговариваем ее про себя: я – как экзаменуемый, она – как строгий профессор, вершащий приговор.

Сначала всполоснуть чайник.

Наполнить его водой.

Поставить на огонь.

Огонь зажигается просто – плита с автоподжигом и никаких спичек, не надо нервировать тетю.

– Вы с заваркой любите или из пакетиков?

– А пакетики есть?

– Все есть.

– Тогда из пакетика.

Из пакетика она любит, потому что это признак цивилизации. А я больше с заваркой люблю. Но слово гостя – закон.

Пакетик положить в чашку.

– Сколько сахару?

– Две.

Ей бы вообще-то не мешало снизить норму, и так крупновата и обрюзгла.

Сахар насыпать потом, после кипятка, не перепутать.

– Хотите с молоком или с лимоном?

– Лимон есть?

Да что это она у меня все спрашивает, что у меня есть, – сверяет положение с возможностями инвалидного пособия или изучает мою адекватность?

– Все есть.

– Тогда с лимоном.

– И с печеньем.

Печенье насыпать на тарелку, разровнять красивым слоем.

– Вот, угощайтесь!

А потом мы пили чай.

И все оказалось не так уж и страшно.

И она даже жаловалась мне на жизнь.

А я не жаловалась – у меня для жалоб дневник есть, мне тети не нужны.

Ой, простите, среди вас ведь тоже есть тети. Но к вам моя реплика не имела отношения. Вы, если хотите, читайте. Потому что если вам это надо, то и я с удовольствием.

А вообще ее визит оказался очень даже полезным.

Она мне про маленькую зарплату, я ей про желание найти работу.

– А что вы можете? – спросила тогда она.

– Я вообще филолог.

– А у меня сестра работает в типографии и ищет корректора на полставки.

В общем, все сошлось.

Договорились созвониться. Завтра, вероятно, деловая встреча с сестрой сестры.

В смысле, с сестрой медсестры.

Надо подготовиться как следует. Не спугнуть сестру (вторую) и во что бы то ни стало получить эту должность. Тем более что и типография, как я поняла, неподалеку и, вероятно, часть работы можно будет делать на дому.

– Чашку в раковину поставить?

– Не беспокойтесь, я сама.

Так, чашки – в раковину. И надо, чтобы руки не дрожали. Донести – не разбить. Донести – не расплескать недопитый мною чай. Донести – сдать экзамен.

Она делала какие-то пометки.

– И не забудьте, – это она мне, – что послезавтра вторник, и у вас назначен прием у врача.

– Спасибо, я помню.

Продержаться до вторника, продержаться до вторника.

Пока она надевала плащ, я помогла ей с портфелем – тяжеленный, что она там, камни носит?

Или это те камни, что на сердце и что еще не упали с плеч всех ее подопечных?

Тогда один из них мой. Интересно, как он выглядит? Может, не простой булыжник, а полудрагоценный? Из него можно было бы вырезать симпатичную брошку для сестры (для первой, которая сейчас надевала плащ).

Так, стоп. Не проболтаться о брошке. Она не поймет. Вернее, поймет, но превратно.

– Спасибо за чай. Было очень приятно.

– На здоровье!

– До свидания!

– До свидания!

А может, уже не надо? Следующее свидание будет опаснее.

Но она же все равно придет.

– Надеюсь, сестра вас примет.

– Я тоже на это надеюсь, спасибо.

И она исчезла.

И даже дверь в подъезд теперь после нее не взвизгнула – держит дистанцию.

Глава 14. Работа

Ну вот, теперь я человек. Работник. Корректор в фирме «Алые паруса».

Странное, кстати, название. Если они уж так настаивали на цвете и книжном имени, лучше бы назвали себя «Алой буквой» – более подходящее название для типографии.

Да мне, впрочем, какое дело?

Мое дело – работу в срок сдать и денежку получить. И тогда, в случае надобности, будет на что билет купить.

К корректуре приступаю прямо сегодня. Роман называется «Роковые подвязки». Похоже, редкостная гадость. Зато имя у героини хорошее – Корделия. Это из Шекспира, это я люблю.

Да, кстати, пока держусь на половинной дозе лекарства. После завтрашнего визита к доктору буду снижать до четверти.

Глава 15. Из дневника Корделии

Меня зовут Корделия, и я знаю истинную цену слов. Вообще-то они ничего не стоят. Поэтому я всегда предпочту молчание болтовне.

В нашем мире это не самое полезное свойство. Во всех делах побеждает тот, кто умеет искусно сплетать звуки речи. Можно даже и без особого смысла, лишь бы она лилась, лилась, журчала, проникала в уши и кишки тех, кто слушает.

Мои сестры – вот уж они мастерицы прицеплять слова одно к другому. И может, именно потому, что я младшая и с детства привыкла к их неумолчному дуэту, мне так нравится тишина.