Шизоидные явления, объектные отношения и самость

Эго ребенка было расколото и теперь функционирует в трех довольно ясно различимых аспектах. Это не «кусочки» или «сущности», пусть даже мы используем метафору «расщепление эго». Это частично перекрывающие друг друга способы функционирования одной и той же психики. Тем не менее они отличимы и временами обладают потрясающей отчетливостью. Первоначальная испытывающая потребности, ищущая объект и развивающая эго инфантильная психика остается основой всего психического функционирования, но в состоянии страха и неудовлетворенной потребности. Именно ее Фэйрберн называл либидинальным эго, подчеркнув тем самым., что это не безличностное биологическое «ид», а первичный аспект потенциально личностной «целой» психосоматической самости, эго, каким бы примитивным и недостаточно развитым оно ни было. Против этого либидинального эго направляется недавно развитая эго-функция преследования, в которой психика направляет энергию на ненависть к своей инфантильной слабости и пытается скорее подавить эту слабость, нежели послужить ей защитой. Вначале Фэйрберн называл эту функцию «внутренним саботажником», а затем — антилибидинальным эго. Оно порождает психическое состояние, в котором естественное взросление .становится невозможным. Таково «садистическое суперэго» Фрейда, которое может быть лишь основой псевдоморали или патологической морали и заболевания. Кроме этих функций, которые главным образом вытесняются в бессознательное и легко просматриваются в садомазохистских сновидениях, фантазиях и симптомах, возникает эго-функция, в которой психика пытается совладать с внешним миром и с требованиями повседневной жизни, часто ища безопасности в следовании принятым стандартам поведения. Эту функцию Фэйрберн назвал центральным эго, которое в принципе сознательно. Центральное эго — знакомый термин в психоанализе, но я не уверен в его уместности здесь. В каком смысле это эго-жизни-внешнего-мира является «центральным»? Фэйрберн считал его сердцевиной первоначального психического целого в контакте с внешним миром, от которого были «отщеплены» либидинальное и антилибидинальное эго. Мне представляется, что в этом смысле мы с большим правом могли бы назвать либидинальное эго центральным эго, первичной испытывающей потребности природой ребенка, в противовес которой самости ребенка приходится развивать защиты и способность приспосабливаться к внешнему миру. Возможно, мы можем называть его центральным эго в свете того, что оно является сознательной самостью, оказывая воздействие на которую психотерапевт должен стремиться к реинтеграции всей самости. Это иллюстрирует трудности поиска удовлетворительной терминологии. Пока я буду продолжать пользоваться терминами Фэйрберна и говорить о центральном эго как о сознательном, как об эго внешнего бытия, в то время как конфликт между антилибидинальным и либидинальным эго вытеснен и стремится остаться неосознанным, что разгружает сознание в его отношениях с миром внешних объектов; хотя воздействия этого конфликта все же могут просачиваться в сознание в виде незрелых потребностей, страхов, различных появлений любви и ненависти и других симптомов. У истерика центральное эго испытывает огромное воздействие со стороны страдающего либидинального эго и является зависимым и ищущим помощи. «Жажда внимания» — крайне неадекватное описание этого.) У депрессивных и обсессивных лиц центральное эго может быть подчинено антилибидинальному эго. У этих пациентов проявляются враждебные нападки в свой адрес и наказующий самоконтроль. Все садомазохистские феномены являются выражениями глубинного преследования либидинального эго со стороны антилибидинального эго.

Факт, обнаруженный Фрейдом, состоит в том, что очень рано в жизни человек может жестоко восстать против себя и заниматься самофрустрацией и временами даже саморазрушением. Такой индивид заболевает, в конечном счете, вследствие своих садистских нападок на себя, собственного презрения к своей незрелости, ненависти к своей слабости, а его попытки уничтожить свои неудовлетворенные либидинальные потребности для спонтанной и творческой жизни становятся намного большей опасностью для него, чем та угроза, которую обычно таит в себе внешний мир. Это экстраординарное состояние психики делает все нормальные процессы взросления невозможными и является источником сопротивления психотерапии. Страх антилибидинально-го эго со стороны либидинального эго становится даже большим, чем страх внешнего мира, который часто воспринимается как отражающий этот страх. Трудности в реальной жизни, с которыми в действительности можно было бы справиться, постоянно воспринимаются как непреодолимые из-за ослабляющего воздействия само-преследования и непрестанного страха и ненависти, которые живут внутри; это та основа, на которой впоследствии развивается патологическая вина.