Шизоидные явления, объектные отношения и самость

В терминах «связи с объектами» младенческая психика с самого начала потенциально представляет собой эго, еще не дифференцированное в отношении своей внутренней структуры и нуждающееся в хорошем человеческом окружении, чтобы сделать возможным актуализацию в процессе развития в объектных связях. Здесь мы можем вернуться к «эмоциям» Биона как β-элементам». Он включает в свой список базисных «функций личности» эмоции любви и ненависти. Я не понимаю, почему у него не включен «страх». Он включает в базисные функции личности «движение между параноидально-шизоидной и депрессивной позициями», а страх является основой параноидально-шизоидной позиции так же, как ненависть лежит в основе депрессии. Отсутствие страха в перечне базисных эмоций обусловлено живучестью традиционной психоаналитической точки зрения, что фундаментальный конфликт протекает между любовью и ненавистью. Фрейд считал, что ненависть является первичной человеческой реакцией на окружающую среду, а страх — вторичный результат ненависти. Исследование шизоидной позиции как предшествующей депрессии делает ясным, что справедливо как раз противоположное. Люди ненавидят, потому что они боятся. Если слабый и зависимый младенец не находит в своем окружении необходимой поддержки и встречает враждебность в то время, когда он еще совершенно неспособен защищать и поддерживать себя, страх диктует уход и разрыв связей. Именно страх делает невозможной любовь, и конфликт между любовью и ненавистью становится фундаментальной проблемой. При столкновении с невосприимчивым окружением у младенца остается лишь один выбор: выбор между «бегством» и «борьбой», между шизоидным уходом и развитием ненависти - к тем, кто делает невозможной любовь. Любовь — это прерогатива сильного и стабильного индивида; ненависть является защитой слабости и страха.

Самими простыми элементами наших эмоциональных психических переживаний являются: (1) природная способность доверять хорошему объекту, зависеть от него и любить (сначала бессознательно) его, и расти с ним, чувствуя себя в безопасности; (2) страх плохого объекта, способствующего шизоидному уходу и разрыву объектных связей, которые могут быть сохранены лишь за счет параноидальной тревоги преследования; (3) ненависть к плохому объекту в попытке исправить ситуацию, принудить его помочь и восстановить объектные связи (это относится к патологической ненависти; есть и здоровая ненависть, которую ощущает зрелая личность как отклик, скажем, на умышленное злодеяние, умышленную жестокость); (4) вина, в той мере, в какой, в отличие от страха, ненависть стремится к причинению боли объектам любви, таким образом побуждая к возмещению; и/или (5) само-наказание, само-подавление, садистическое «суперэго» или «антилибидинальное эго», с происходящей в результате утратой физической и эмоциональной спонтанности, и рост ригидности характера и торможения функций. (6) Из этой в своей основе нестабильной и крайне сложной внутренней ситуации, в основе которой лежит страх и утрата способности любить, возникает болезнь личности. Она является не результатом неудачи простого удовлетворения влечений, а результатом напряжения отчаянной борьбы за достижение и сохранение жизнеспособного эго, самости, приспособленной для жизни во внешнем мире. Таковы те эмоциональные переживания, которые а-функция должна «переварить» (Бион) и превратить в «мысли», если мы в состоянии их понимать и строить психодинамическую науку. Все они являются объект-но-обусловленными переживаниями. Нам приходится иметь дело с ростом эго в объектных связях.

На шестом конгрессе психотерапии Лэнг высказал критику в адрес теории объектных связей, которую мне представляется уместным исследовать в данном месте. Он сказал:

«Теория объектных связей пытается достичь, по утверждению Гантрипа, синтеза между внутри- и межличностным. Ее концепции внутренних и внешних объектов, закрытых и открытых систем, прошли значительный путь. Однако это все еще “объекты”, а не “личности”, как об этом пишется» (1965).