Шизоидные явления, объектные отношения и самость

«Удар по самооценке обусловлен внезапным осознанием существования латентных агрессивных наклонностей внутри самости».

Конечно, открытие «латентных агрессивных наклонностей» может ухудшить самооценку и привести эго к депрессивному параличу, но это не окончательный анализ. Как бегство, так и агрессия возникают в то время, когда младенец фактически еще слишком слаб, чтобы эффективно сражаться, и подавлен своим окружением. Глубочайший удар по самооценке проистекает из открытия собственной слабости. Зетцель вынуждена вернуться к

«проблеме регрессивных проявлений в комплексе... Именно здесь текущий анализ эго наиболее сильно отличается от ранних установок» (р. 480).

Единственный способ избежать путаницы состоит в отделении классической депрессии как защитного внешнего уровня агрессии и вины от регрессии как более глубокого уровня страха, бегства и инфантильной слабости эго.

Заболевание является сложной смесью депрессии и шизоидных факторов. Если сначала заболевание представляет собой картину классической депрессии и вины, то после анализа проблем агрессии наилучшая помощь может заключаться в представлении данного заболевания как защиты против более глубокого ухода от каких-либо объектных отношений в шизоидное состояние.

Согласно моему опыту, чаще встречаются шизоидные пациенты, чьи регрессивные наклонности бессознательно усиливаются и затем скачкообразно пробиваются в вину и депрессию. Классическая депрессия, возможно, возникает вследствие неудачи предпринимаемой защиты против окончательной регрессии, скорее в форме «борьбы», чем «бегства». Плохие объектные отношения лучше их отсутствия до тех пор, пока они не «убегают» с пациентом в его внутренний мир, становятся недоступными и порождают собственные неразрешимые проблемы. Заметим, что, если не принимать во внимание всеобщее сопротивление против осознания нашего базисного страха и слабости, трудно объяснить, почему «инстинкту агрессии» придавалось такое значение в психоаналитической теории, в то время как столь же очевидные феномены «инстинктивного страха и бегства» оставались без внимания. Классическая психоаналитическая теория всегда трактовала тревогу как вторичную по отношению к сексуальным и агрессивным влечениям. Теперь мы должны понять, что патологические сексуальные и агрессивные влечения являются не первичными, а вторичными фактами к элементарному страху, тревоге и бегству.

 (б) Картина классической депрессии по Абрахаму

В своем докладе на том же Симпозиуме по депрессивным заболеваниям С. Нахт и П.С. Ракамьер (1960) писали:

«Мы определяем депрессию как патологическое состояние осознанного психического страдания и вины, сопровождающееся заметной утратой личных ценностей и снижением ментальной, психомоторной и даже органической деятельности, не связанной с реальной нехваткой физических сил».

Можно сказать, что вторая половина определения относительно «заметного сокращения» так же справедлива для людей, страдающих от чисто регрессивных состояний, хотя люди, страдающие от вины—депрессии, обычно не снижают ментальную активность в своих самообвинениях. Однако определение Нахта и Ракамьера основано на общей теории человека, которая преобладала в психоанализе. Они пишут:

«Изучение депрессивных состояний приводит психоаналитика к центру фундаментальной драмы, которая затрагивает сердцевину человека, ибо человеком владеют две очевидно равные силы, влекущие его в противоположных направлениях. Однако иногда эти силы могут смешиваться и даже заменять друг друга. Тогда человеком движет властная потребность любить, создавать и творить и противоположное и столь же тираническое желание ненавидеть и разрушать».