Шизопитомник

– Надо плот строить, – предложил Рыжий Клоун. – Типа Ноева ковчега.

– Во время наводнения корабль поздно строить, – заметил Сергей Николаевич-Шеф.

– Давайте диваны со столами свяжем, раз они такие плавучие, – предложила Ольга.

– Только надо сохранить слово «SOS», – сказал Сергей Николаевич-Шеф.

– Думаешь, Ирина ещё вернётся за вами? – спросил Рыжий Клоун.

– Надежда утонет вместе с нами, – заверил Сергей Николаевич-Шеф и, немного помолчав, рассказал любимую притчу своей бабушки: – «Четыре свечи горели и потихоньку таяли… Было так тихо, что можно было услышать, о чём они говорят. Первая сказала:

– Я – Спокойствие. К сожалению, люди не умеют меня хранить Мне придётся погаснуть!

И она погасла. Вторая сказала:

– Я – Вера. К сожалению, я никому не нужна. Нет смысла гореть дальше.

Подул легкий ветерок и загасил вторую свечу. Третья сказала:

– Я – Любовь. У меня нет сил гореть дальше. Люди не ценят меня и не понимают. Они ненавидят тех, кто любит их больше всего – своих близких.

И эта свеча угасла. Тут в комнату вошёл ребёнок и увидел три потухшие свечи. Испугавшись, он закричал:

– Что вы делаете! Вы должны гореть! Я боюсь темноты…

Ребёнок заплакал. Взволнованная четвёртая свеча сказала:

– Не бойся, я – Надежда. Пока я горю, всегда можно зажечь другие свечи».

После возвращения. Ирина

– Жизнь удалась, – решила Ирина и пошла утешаться завтраком. Что ещё надо по утрам одинокой счастливице средних лет?

Счастье обычно обрушивалось на неё с грохотом будильника и не отпускало допоздна: после любимого завтрака она мчалась на любимую работу с любимой кем-то начальницей, вечером – любимый клуб с подругами, тоже, возможно, кем-то любимыми, ночью – астральные прыжки… Лишь иногда, когда удача слегка разжимала объятия, ей удавалось подумать о чём-то грустном.

– Жизнь удалась, но от этого не легче, – признала она, убирая посуду. – Одинокая, никому не нужная дама внутреннего сгорания желает… Избавиться от всех желаний?

Пятница выдалась суматошной, но у Ирины были на неё большие виды. Путешествия в Астрал становились почти управляемыми. Казалось вот-вот, и она ухватит основной транспортно-астральный секрет. И тогда ей сам чёрт не брат, не товарищ и не друг. Проснувшись в субботу почти в полдень, она поняла, что тупо проспала всю ночь. Тупо, потому что ей либо ничего не приснилось, либо приснилась такая муть, что и вспомнить невозможно. Словно её выключили накануне вечером, а через двенадцать часов включили. Причём выключили полную бодрых планов, а включили уставшую и душевно опустошённую.

Ирина прошлась по комнате в поисках занятия, но глухая тоска словно закрыла ей глаза. Она посмотрела на стены и ничего не увидела. Подошла к окну, взглянула вниз и тоже ничего не увидела. Субботний летний день, несмотря на яркое солнце, которое её почему-то особенно раздражало, словно пропитался мраком.

«Караул! – испугалась Ирина. – Ведь предупреждали, что если буду интересоваться Бездной, то она, в конце концов, заинтересуется мной. Похоже, час пробил. А я ещё не такая старая, чтобы окончательно утратить вкус к земному бытию».

Не то чтоб Ирина боялась смерти, но всё-таки это как-то неожиданно. К осени она планировала добрать материал для астрального бестселлера. Гонорар собиралась разделить между новогодними Татрами и летней Португалией. Чего ради спешить с отлётом? Ирина пыталась представить себя на горных лыжах, потом в старинных городках на берегу океана… Бесполезно. Хотелось одного: упасть на пол и выть, пока хватит сил. А потом не выть, не жить, ничего не чувствовать.

Три чашки бодрящего кофе только укрепили непонятно откуда взявшуюся тоску.

«Тебе ли так кукситься?» – спросило родное эго, но тоже как-то вяло.

Она вспомнила, как прочла однажды в Интернете: «Мне трудно пробиваться сквозь стену непонимания, я – как брошенный цветок под колесами реальности, я разочаровалась в любви и дружбе и вкусила горечь предательства. Я – холостой патрон в обойме жизни. Помогите! Катя, 5 лет». Тогда она долго смеялась над отчаянием ребёнка, а сегодня чувствовала себя пятилетней Катей. Чтобы не захлебнуться в лавине отчаяния, Ирина решила провести день в Центральном парке.

«Там кто-нибудь непременно поделится со мной улыбкой» – подумала она и отправилась за добычей.

Ирина весело бродила по парку, ибо бродить по нему в другом состоянии для дамы её лет как-то неприлично. Выходной день иссякал мягко и незаметно. В поисках оптимизма она перед возвращением домой зашла в «Комнату смеха». Там, в лабиринте с бракованной зеркалкой, можно было смахнуть слезу-другую, словно издержки безудержного веселья.

Среди неликвида висело обычное, но очень старое зеркало. В нём всё едва угадывалось, только отпусти фантазию. Протяни руку и дотянись до того, что с той стороны от погрязшего в счастье бытия. Слёзы мешали Ирине рассмотреть, что там за мутью стекла. Другой мир? Мир, наполненный счастьем?