Шкаф

— Нашим… союзникам, — выделил интонацией офицер, — в своё время не понравилось, что благодаря их же стараниями к двадцать шестому году мы оказались отрезанными от мировой экономики, что позволило нам пережить начало вторжения без существенных потерь. Как результат, бойцам в гражданском пришлось вытаскивать кое-кого, — указал он себе за спину. — Чтобы и вероятного противника усыпить, и особо радикальные элементы взять под контроль.

— С его-то биографией? — поднял Ульяновск взгляд на висевший на стене портрет президента. — Я удивлён, что прокатило.

— Нам сильно повезло, что либеральная повестка у наших партнёров пустила корни настолько глубоко, и они все двенадцать лет слепо вкладывали огромные суммы в его фигуру. А дальше начался «великий жор», как это называют в наших кругах, и мир покатился под откос. Оставшись без поддержки, кое-кто резко пошёл на сотрудничество, — усмехнулся офицер.

— Товарищ адмирал, вы так спокойно говорите, что первое лицо государства используется в тёмную, что мне становится не по себе, — нахмурился авианосец. — Это, знаете ли, нарушение присяги…

— Не мы первые, но, в отличие от наших союзников, у нас не больные деменцией или не существа неопределённого пола. Он прекрасно осознаёт своё положение и не лезет туда, куда не скажут. Зато благодаря блестяще реализованной нестандартной идее удалось решить множество скопившихся, благодаря бывшим сторонникам и покровителям президента, проблем, как внутри, так и вдоль границ. Так мастерски пустить пыль в глаза… снимаю шляпу и поднимаю бокал, как говорится.

— Тогда если мы вновь «друзья», — выделив жестом-кавычками слово, решил уточнить Ульяновск. — Нам не прилетит за конвои?

— Внешние обстоятельства изменились. Те, кто до появления Дев Флота обоснованно считался сателлитами, вдруг стали игроками на глобальной доске. И если со стороны так называемого «большого плеча» через Атлантику мы можем пока не ожидать существенной угрозы, то на Тихом океане у нас под боком крайне неприятный сосед, — пояснил офицер. Сделав паузу, он продолжил: — Знаешь, я, наверно, поинтересуюсь, чем у нас занимается отдел политинформации.

— Я писал рапорты на Владу Галькину, но они, видимо, не доходят до адресата…

* * *

Смотря, как гостья по-хозяйски устраивается на кровати, Ульяновск невольно вспомнил разговор со своим первым командующим трёхлетней давности. Любивший повторять, что если проблема не разобрана в методичке, нужно включать фантазию. Иными словами, призывал чаще думать головой.

Что решительно не получалось, учитывая поставленные условия. Добытые с глубинных трофеи авианосец оставил в сейфе. Многострадальный шкаф в который раз был ликвидирован. Итого, какие-либо идеи по поводу открывшегося портала в другой мир, откуда выползла канмусу, у него отсутствовали. Однако факт вторжения оспаривать бессмысленно: крупная, тёплая, радиоконтрастная цель подобно улитке проползла буквально по парню на кровать.

Стряхнув с себя остатки шерсти, Ульяновск украдкой заглянул в шкаф, непонятно как закрывшийся за девушкой с лисьими ушками на голове. К его облегчению, с той стороны не оказалось портала в мир девятихвостых мутантов. Но и вытолкать гостью обратно не получится, о чём говорила — нет, кричала — вырезанная из черенка для лопаты перекладина для вешалок.

Тем временем, одетая в длинное синее кимоно девушка-лиса наконец-то улеглась, заняв самый центр кровати. И следовало возносить хвалу поясу, который не позволил одежде съехать дальше, окончательно оголив крупную грудь сереброволосой захватчицы. А вот полы кимоно разошлись, открывая взору коротенькую белую плиссированную юбку и длинные ножки в белых чулках.

Один из хвостов канмусу пропустила между ног и обняла, прижав к себе на манер плюшевой игрушки. Не нащупав возле себя одеяла, она зевнула, свернулась в клубочек и укрылась собственными хвостами, тихо засопев. Будто бы находясь у себя дома.

И словно этого было мало, один из её хвостов, перекатываясь по кровати, наткнулся на лежавший там портфель с документами. Покрытый пышным мехом серебристого цвета, плавно переходящего в сиреневый на кончике, отросток несколько раз слегка стукнул по кожанному пережитку советских времён. А затем вовсе смахнул его прочь с кровати, по-хозяйски подметя место, где тот лежал.

Добил опешившего от такой наглости Ульяновска тихий вздох удовлетворения, напоминавший радостный выдох шахтёра, сделавшего пятилетку за одну смену. Который при этом хоть и устал, но был невероятно горд своим совершением. Авианосец почувствовал, как у него задёргался глаз.

Посмотрев на часы, парень начал вытаскивать ремень из брюк. Ближайшие пару дней уснуть даже ненадолго у него не получится, побочный эффект от перезарядки главной силовой установки. Поэтому он не собирался терпеть, пока пришельцы из другого мира оккупируют его спальное место.

«А ведь я надеялся, что за полярным кругом такого не будет», — посетовал Ульяновск, подкрадываясь к комку серебристой шерсти.