Шкаф с ночными кошмарами

Вместо ответа я потерла ладонью затылок, все еще морщась от боли.

– Ты в больнице? – перефразировал он. И я ответила положительно, чем заслужила ругательство. – А тебя не должно быть в больнице. Уже шесть часов.

– Внеурочны…

– Я что тебе сказал, Айрленд?! – гневно спросил доктор Арнетт. Когда он называл меня «доктором», это означало, что он шутил, когда по имени – был серьезен или раздражен, а когда по фамилии – будто пытался напомнить себе о том, что я его подопечная. Я вздохнула, и он тут же оборвал меня: – Не вздыхай. Я не разрешаю тебе работать сверхурочно. Я хочу, чтобы ты отправилась домой.

– Нет, доктор Арнетт.

– Что, прости?

Он услышал мои слова, просто решил дать шанс изменить их.

– Я не хочу идти домой. Там все еще опасно. – Я специально сделала упор на «опасно», чтобы доктор Арнетт отвязался, но не ожидала, что он раскусит мой блеф сию секунду.

– Ты шутишь? Я прекрасно осведомлен о том, что ты четыре дня не выходила из своей квартиры!

– Ну а теперь вышла.

– Так. Говори правду или отправишься назад. И к архивам тебя не подпущу.

– Доктор Арнетт, я не работала четыре дня. Погрузилась в размышления, и от этого мне стало очень плохо. Теперь я здесь, и мне лучше.

– Да уж, ты с каждым днем лжешь все лучше и лучше, похвально, – соглашаясь, протянул доктор Арнетт. – Хорошо. Но чтобы в девять тебя здесь не было. Или отниму у тебя ключ, а на работу, как ты и хотела, отправлю первокурсников.

Большая Санни рассказала ему?

Я только собиралась распрощаться, но тут доктор Арнетт тихо произнес:

– И не связывайся с профессором Джеймис-Ллойдом.

Мое сердце пропустило удар, а перед глазами вспыхнул пробитый молотком череп. Но, несмотря на пересохшее внезапно горло, я ровным голосом ответила:

– Не буду.

– Ладно. Чтобы в девять тебя не было. Как же вы похожи…

– Что? – переспросила я. Доктор Арнетт на том конце сказал:

– Ты и Аспен. Он тоже не мог вылезти из этого подвала.

Я почувствовала себя так, будто опять ударилась головой о стол, и сильнее прижала мобильный телефон к щеке.

– А когда… когда Аспен был в этом подвале?

Доктор Арнетт, не почувствовав заминки, ответил:

– Он писал курсовую работу по криминалистике в октябре. Сказал, что ему нужно просмотреть старые карты для составления каких-то диаграмм. Без понятия. Вот и его я изгнать никак не мог.

– Спасибо, – прошептала я и отключилась.

Аспен был в этом подвале? Зачем? Неужели он тоже искал карту Дэйзи Келли? Но почему он мне ни о чем не рассказал? Почему не сказал, что ведет свое собственное странное расследование?

Я осмотрела заброшенный архив его взглядом. Аспен ненавидел грязь и пыль. И здесь ничто не могло привлечь его внимания. Курсовая, как же…

А вдруг…

Я осмотрела бумаги на стеллажах и на столе.

А что, если он все-таки что-то нашел? Может, об этом он и хотел сказать той ночью, но кто-то добрался до него раньше? Он сказал… Он сказал что-то вроде «Я нашел». Может быть, он имел в виду, что нашел ребенка Дэйзи Келли?

Никакую курсовую работу Аспен не писал, а его времяпрепровождение в этом архиве было продиктовано желанием найти карточку Дэйзи Келли. Видимо, он заинтересовался этой историей после того, как я рассказала ему о Криттонском Потрошителе. Ничего удивительного, но почему он ничего мне не сказал? Потому что подозревал меня, вот почему. Я оборвала эту мысль и вернулась к делам. Завела будильник на восемь сорок пять, чтобы уйти из больницы до девяти, и вернулась за стол. К моему удивлению, мне понравилось здесь работать. Понравилось искать информацию о ребенке Дэйзи Келли и попутно узнавать новые данные о жертвах Криттонского Потрошителя. Здесь, в подвале, в любом случае мне не нужно рисковать жизнью. Никто не выпрыгнет на меня из темного угла, никто не схватит за халат и не попытается располосовать лицо ножом. Больше – никто.

В восемь вечера я совершенно внезапно обнаружила медкарту Дэйзи Келли. Даже не ожидала, что это будет так легко; не ждала, что она будет лежать с остальными картами. Несмотря на поиски, мне казалось, что она где-то за пределами реального мира, как нечто вымышленное мною. А она прямо здесь, в моих руках. Коричневая папка.

Я несколько секунд смотрела на нее, отчего-то не решаясь открыть. А вдруг там не будет никакого ответа? Я бы хотела, чтобы здесь было все: имя ребенка и его отца…

Прекратив оттягивать неизбежное, я открыла папку и быстро прочла все данные.

Дэйзи Келли при рождении получила небольшой шрам на руке – ее задели врачи, делая кесарево Ларе Келли. У нее вторая отрицательная группа крови и легкая форма аллергии.

Я пробежала взглядом все страницы. Здесь был отчет от врача для полиции, в котором было сказано, что Дэйзи Келли не насиловали, а в ее крови при обследовании был обнаружен алкоголь. Дэйзи принимала литий, чтобы подавить симптомы депрессии. Видимо, Криттонский Потрошитель не был доволен настроением возлюбленной.