Шкатулка группенфюрера

– Я тебе на это так отвечу, Вячеслав, – склонился к собутыльнику Чуев. – Еще большой вопрос, кто опаснее для общества, такие оборотни как Чистопалов или такие витязи Тьмы, как Феликс Строганов. Впрочем, у тебя будет возможность очень скоро самому сделать надлежащий вывод.

Судьба иной преподносит нам такие сюрпризы, до которых способен додуматься разве что романист. Я не имею к писательскому ремеслу никакого отношения, а потому был потрясен, когда обнаружил в салоне самолета своих недавних оппонентов по ночному приключению – Сипягина и Певцова. Первого я даже поприветствовал взмахом руки, на что он ответил мне кривой улыбочкой. Шатен довольно приятной наружности, сидевший справа от Василия, вопросительно глянул на Певцова. Из чего я сделал вывод, что он в этой примечательной во всех отношениях компании человек не посторонний. Михаил Михайлович что-то буркнул себе под нос, видимо назвал фамилии наглецов, напомнивших Сипягину о давнем знакомстве. Мы с Колотовым с удобствами расположились на своих местах, в предвкушении долгого и будем надеяться приятного во всех отношениях перелета. От встревоженных оппонентов нас отделял проход и толстый дядька, сидевший на крайнем сидении. Впрочем, его объемистый живот не мешал нам с шатеном изучать друг друга. Сопоставив кое-какие факты, я пришел к выводу, что добрый молодец, расположившийся справа от Сипягина, никто иной как Максим Иващенко, приставленный, видимо, к наломавшим дров хулиганам самим Чистюлей. А летела несвятая троица, скорее всего, к Ильину, возможно для того, чтобы оправдаться перед могущественным человеком за бесславную гибель его зятя и вручить ему в качестве компенсации взятый с тела покойного Шульца кинжал. Однако я не исключал, что Чистопалов хочет просто войти с Ильиным в долю и стребовать в обмен на кинжал свою часть сокровищ групенфюрера. В любом случае, этих людей нельзя было выпускать из виду.

– Бывают же такие совпадения, – тихо засмеялся Колотов, отвечая обворожительной улыбкой на зверский взгляд, брошенный на него Певцовым. У Михаила Михайловича, не в обиду ему будет сказано, внешность вполне соответствовала репутации. Узкий лобик прикрытый дурацкой челкой, маленькие глубоко посаженные глазки и заурядное лицо, лишенное отпечатка не только благородства, но и интеллекта. Словом типичный рядовой криминальной войны, уже далеко не первый год идущей на просторах нашего отечества. Дураком, вроде Сипягина, он, конечно, не был, что позволило ему дослужиться до фельдфебельской должности, но его претензия на генеральское величие рухнула в первой же битве, которую он рискнул дать, не посоветовавшись с вышестоящим начальством. Я, собственно, Чистюлю имею в виду. Еще один такой прокол, и Певцова не спасут от расправы никакие прежние заслуги. Надо полагать, Михаил Михайлович это отлично понимает и не собирается отправляться в мир иной в цветущем сорока пятилетнем возрасте. Отсюда, видимо, агрессия во взгляде и готовность вцепиться в горло своим недругам. Будь мы с Колотовым чистыми и непорочными ягнятами, то наверняка испугались бы столь недружелюбно настроенного дядю-волка, но в данном случае Певцову не повезло оппонентами.

Москва встретила провинциалов нудным осенним дождем, заставившим нас подсуетиться с такси. Мы с Колотовым оказались расторопнее своих конкурентов в погоне за сокровищами, что вызвало злобное рычание Сипягина и Певцова. Иващенко ограничился ругательством, небрежно брошенным нам в спину. Я помахал оскорбленным в лучших чувствах джентльменам удачи рукой, чем позабавил московского бомбилу, не замедлившего предъявить нам счет. Услышав сумму из уст самозваного таксиста, Колотов вскинул правую бровь и попробовал урезонить наглеца:

– Чай не в Париж едем.

– Так и до Москвы путь неблизкий, – отпарировал разбитной москвич, посверкивая золотым зубом. – Скупым в столице делать нечего.

– Плати, Феликс, – пожал плечами Колотов. – Ты у нас граф Монте-Кристо.

– Эх, – крякнул расстроенно водитель, – дал маху. Не опознал с ходу его сиятельство. Графьев мы по особой таксе возим.

– Дал слово – держи, – посоветовал ему Вячеслав. – Всех денег не заработаешь.

С Веневитиновым я созвонился еще накануне вылета, а потому нисколько не удивился, застав его в своей московской квартире. Виталий Алексеевич пил кофе в кухне, задумчиво разглядывая финский кафель, которым были отделаны ее стены. Он наверняка слышал поворот ключа в замке и наши с Колотовым голоса в прихожей, но, видимо, посчитал невежливым встречать хозяина на пороге его собственного жилища. Одет был Веневитинов с обычной тщательностью и своим элегантным видом произвел сильное впечатление на притихшего Колотова.

– Я позволил себе воспользоваться вашим гостеприимством, Феликс, дабы сэкономить время.

– Я не в претензии, Виталий Алексеевич.

– Мне поручено передать вам благодарность, господин Строганов, за хорошо проделанную работу в Берлине и Милане.

– А орденом его не наградят? – полюбопытствовал Колотов.