Шкатулка группенфюрера

– Разумеется, нет, – усмехнулся Седов. – Мы ведь как раз готовимся к постановке «Пиковой дамы» Пушкина, и я решил, что Сухомлинов примеряет на себя таким образом роль Германна. Однако мой скептицизм оказался посрамлен, когда Всеволод на моих глазах сорвал банк в триста тысяч рубликов. Не хилые деньги, согласись. И вообще в последнее время он буквально швырялся купюрами направо и налево.

Для меня слова Седова явились откровением. До сих пор все знавшие Сухомлинова утверждали, что он беден как церковная крыса.

– Так он и был беден, – охотно подтвердил Сашка. – Откуда взяться деньгам у актера провинциального театра? Ты же знаешь, сколько нам платит Худяков. Но в последнее время Всеволод разбогател. Рассчитался с долгами. И вообще стал жить на широкую ногу.

– Выигрывал в казино?

– Похоже на то.

Я о казино имел слабое представление, поскольку круг моих интересов был далек от карт и рулетки, но, похоже, не все наши соотечественники следовали моему разумному примеру, и в последнее время в прессе развернулась широкая дискуссия по поводу охватившей страну эпидемии азарта. Правда, речь шла большей частью об игральных автоматах, одноруких бандитах, разоряющих и без того небогатую часть населения, бросающую добытые потом деньги в ненасытную пасть новоявленного Молоха. Но, если верить Седову, Сухомлинов считался игроком высокого полета, делавшим головокружительные ставки, неподъемные для кошелька обычных российских обывателей.

– Венька Мандрыкин мне сказал, что Всеволод за один последний месяц выиграл в казино миллион рублей. Прямо король выигрыша. Приехали, Игорь, тормози.

Я остановил машину перед скромной панельной пятиэтажкой, в которой, судя по всему, и проживала подруга покойного миллионера. Двор устилал свежевыпавший снег, из которого двое шустрых пацанов лет десяти лепили снежную бабу. Зима, наконец-то, после затяжной осенней слякоти решилась вступить в свои права. Впрочем, температура если и была минусовой, то эти минусы оказались настолько невелики, что позволяли изнеженным горожанам обходиться пока без шуб и меховых шапок. Во всяком случае, человек, едва не сбивший нас на лестнице, по которой мы поднимались в квартиру Кузьминой, был одет в легкую кожаную куртку. Обиженный чужой бесцеремонность Сашка выругался ему вслед, но невежа даже не обернулся, озабоченный, видимо, неотложными делами.

Дверь в квартиру Кузьминой оказалась приоткрытой, что мне сразу же не понравилось. Тем не менее, я все-таки рискнул ступить на порог.

– Эй, – крикнул Сашка из-за моей спины, – есть кто-нибудь живой?

На его призыв никто не откликнулся. Нам ничего другого не оставалось, как пройти по коридору, на полу которого отчетливо читались следы мужских ботинок, в единственную комнату. Здесь царил кавардак. Шкафы были распахнуты настежь, ворохи одежды и белья валялись по всей комнате, а сама хозяйка в пестром ситцевом халатике лежала на полу в луже крови. Пуля попала ей в голову, и вытекающая из раны кровь еще не успела свернуться.

– Вызови милицию и «Скорую», – крикнул я растерявшемуся Седову и ринулся вниз по лестнице. Я почти не сомневался, что встреченный нами на лестнице человек в черной кожаной куртке и надвинутой на лоб вязанной шапочке, являлся убийцей. К сожалению, в подъезде было довольно темно, и я не сумел разглядеть и запомнить его лицо. В памяти остались разве что усики над пухлой верхней губой да чуть заметный белесый шрам на подбородке. Мой «Форд» паинькой стоял во дворе, а вот белые «Жигули», в метре от которых я оставил своего железного коня, выруливали на дорогу. Мне не оставалось ничего другого, как броситься в погоню за предполагаемым убийцей. Достал я его без труда. Все-таки при всем моем уважении к отечественному автопрому «Жигули», это не та машина, которой под силу тягаться в скорости с «Фордом». Я срисовал номер с преследуемой машины и взялся за мобильник. Мой звонок застал, видимо, врасплох майора Рыкова, и он не сразу въехал в предложенные мною и судьбою обстоятельства.

– Так Кузьмина убита?! – услышал я его удивленный голос.

– Представь себе, и я преследую сейчас ее убийцу. Записывай номер «Жигулей» шестой модели белого цвета.

Пока Рыков, пыхтя от усердия и возмущения, записывал номер, я попытался подрезать машину убийцы и прижать ее к тротуару. В ответ прозвучал выстрел. И я не сразу разобрался, что в меня палит вовсе не киллер в «Жигулях», а какие-то сукины сыны из черной «Волги», повисшей на хвосте моего мустанга. Рыков, видимо, услышал звуки пальбы, и в мобильнике зазвучал его встревоженный голос:

– Игорь, отваливай немедленно. Это приказ.