Шкатулка группенфюрера

Ситников слышал наш с Кружилиной разговор, но ни один мускул не дрогнул на его лице. А между тем мне показалось, что это именно он сидел за рулем «Волги», преследовавшей убийцу Натальи Кузьминой. Конечно, я мог и ошибиться, поскольку видел водителя мельком да еще в ситуации, когда мне самое время было похлопотать о собственном здоровье, но случившиеся сегодняшним вечером события подтверждали возникшие у меня подозрения, что начальник кружилинской охраны в этом деле не без греха. Я почти не сомневался, что Ксения мне позвонит. Уж слишком подозрительным и осведомленным типом я выглядел в ее глазах. Я не исключал также, что и Ситников опознал во мне водителя того самого «Форда», который мешал ему достать на оживленной магистрали белые «Жигули». Надо полагать, он не настолько глуп, чтобы посчитать подобное совпадение случайным.

Я отвез Седова и Юлию в городскую квартиру Кружилиных и на этом с ними распрощался. Юлия выглядела до крайности расстроенной и подавленной случившимся, видимо, она любила своего отца, Седов смотрелся чрезмерно взвинченным, но я надеялся, что у него хватит ума и такты, чтобы поддержать невесту в трудный для нее час. Ехать к Чернову было уже поздно, и я отправился домой, где меня, увы, никто не ждал. Галька решила навестить своих, живущих в деревне, родителей, оставив меня один на один с бытовыми проблемами, которыми я, честно сказать, заниматься не люблю. Для ужина время показалось мне слишком поздним, поэтому я завалился спать, здраво рассудив, что утро вечера мудренее.

Поутру я наведался в офис Чернова, где застал озабоченного Олега Рыкова. Сыщики пили кофе, и мне не оставалось ничего другого как влиться в их дружную компанию. От майора я узнал, что дело о смерти бизнесмена Кружилина взялась расследовать областная прокуратура, и это, в общем, неудивительно, если учесть какое место в городском бомонде занимал бывший зек. Скорее всего, и дело Сухомлинова они приберут к рукам. А вот что касается убийства Кузьминой, то тут придется поднапрячься Синявину и операм майора Рыкова, поскольку наверху почему-то посчитали, что нет причин объединять эти три убийства в одно дело. Олег был этим обстоятельством огорчен и сквозь зубы поругивал туповатых начальников, наплевав на субординацию. Возможно, у вышестоящих товарищей имелись свои резоны для столь странного решения, но в данном случае я целиком и полностью солидаризировался с майором Рыковым.

– Отпустили мы твоего Лузгина, – порадовал меня Олег. – Капли крови на рубашке оказались его собственными. Видимо, порезался во время бритья.

– А кинжал?

– Кинжал изготовили современные умельцы, хотя эксперты не исключают, что образцом для них служил музейный экспонат, который они скопировали во всех деталях.

– Знать бы еще, в каком музее этот экспонат хранится, – вздохнул я.

– Запрос мы, конечно, сделаем, но в результате я не уверен, поскольку образец мог быть взят и в частной коллекции.

– А что удалось выяснить по поводу деда Сухомлинова?

– Покойный актер соврал, – усмехнулся Рыков, – во-первых, его дед по отцу дослужился только до капитана, а во-вторых, он даже не являлся участником войны с Германией, а воевал только с Японией. Что же касается деда по матери, то тот был простым красноармейцем и погиб в первые дни войны.

Вот и доверяй после этого актерам. Впрочем, я с самого начала не очень верил в эту историю с групенфюрером, а потому полученная от Рыкова информация не явилась для меня сюрпризом.

– Но перстень-то все-таки был, – поднял вверх палец Чернов. – И мне кажется, что эту цацку Сухомлинову подарила или просто дала поносить Наталья Кузьмина.

– Почему ты так решил? – удивился Рыков, я это его удивление разделил.

– А иначе невозможно объяснить, с какой это стати Всеволод Юрьевич передает все имеющиеся в доме ценности Кузьминой, с которой он знаком от силы месяца полтора. Кстати, почему Лузгин решил, что Наталья была домработницей Сухомлинова?

– Лузгин видел, как Сухомлинов передавал Кузьминой какие-то деньги перед тем, как та их покинула, и решил, что это плата за услуги по дому, – пояснил Рыков. – Тем более что хозяин действительно просил женщину, прибраться. И Наталья охотно откликнулась на его просьбу. Избалованные любовницы так себя не ведут.

Мне мысль Чернова показалась интересной. Сухомлинов очень дорожил своим перстнем, он отказался его продать Лузгину за приличные деньги. И этот перстень он, не моргнув глазом, отдает женщине, то ли в подарок, то ли на хранение. Поступок действительно странный.

– А у Сухомлинова имелся счет в банке? – спросил я у Рыкова.

– Да, – кивнул головой Олег. – На довольно кругленькую сумму в миллион рублей.