Шкатулка группенфюрера

Цонев мне не ответил, видимо, еще не пришел в себя от пережитого ужаса. Что же касается Мандрыкина, то на нем не было ни единой царапины. По-моему, Вениамин родился в рубашке, ведь по нему палили едва ли не в упор. Зато вид у Мандрыкина был настолько бледный, что я поспешно открыл дверцу «Мерседеса» и усадил актера на заднее сидение рядом с оживившимся Цоневым. После чего утвердился в салоне сам.

– Вы не пострадали, Валерий Георгиевич?

– Вроде нет, – Цонев зачем-то похлопал себя по карманам.

– Тогда, быть может, вы объясните, кто и зачем устроил за вами охоту на городских улицах?

– Боже мой, Игорь, – воздел руки к потолку салона Цонев. – Откуда же мне знать. Живем как в Чикаго.

– Зачем вам понадобился перстень?

– Какой еще перстень?

– Тот самый, что лежит сейчас в кармане Мандрыкина. Вениамин, предъявите, пожалуйста, вещественное доказательство.

Актер подчинился словно сомнамбула, по-моему, он еще не вышел из шокового состояния. Тем не менее, через минуту перстень уже лежал на моей широко открытой ладони.

– Ах, этот, – поморщился Цонев. – Все очень просто, Игорь. Мне позвонил Мандрыкин и предложил продать перстень старинной работы. Ему срочно понадобились деньги. Я торопился по делу, поэтому мы договорились встретиться здесь у сквера. Кто же знал, что поднимется такая стрельба.

– Валерий Георгиевич, мы теряем время. Вы отлично знаете, что из-за этого перстня уже убиты трое, Кружилин, Сухомлинов и Кузьмина, у вас с Мандрыкиным был отличный шанс попасть в этот скорбный список под номерами четыре и пять. Благодарите Бога за наше своевременное вмешательство.

– Я вам благодарен по гроб жизни, Игорь, но войдите же и вы в мое положение. Я в этой истории совершенно случайное лицо.

– А вот в этом позвольте усомниться, – холодно сказал Чернов, продолжавший стоять у дверцы «Мерседеса». – Скажу более, у правоохранительных органов есть все основания заподозрить именно вас в убийстве Кружилина. Вы ведь находились в тот вечер в его доме.

– Вы с ума сошли, Виктор, – возмутился Цонев. – С какой стати я стал бы убивать Алексея, да еще столь дурацким способом – кинжалом. Я что, по-вашему, псих.

– Очень может быть, Валерий Георгиевич. В конце концов, нормальный человек не станет гоняться за золотой цацкой, обладающей магическими свойствами. Вас обязательно отправят на психиатрическую экспертизу и, если сочтут вменяемым, посадят.

– Да пропадите вы пропадом, Чернов, с такими пророчествами, – в сердцах воскликнул Цонев.

В лице ювелира нам попался крепкий орешек. Валерий Георгиевич уже просчитал ситуацию и пришел к выводу, что предъявить правоохранительным органом ему в сущности нечего. Он всего лишь случайная жертва нападения. Мандрыкин, очухавшись, подтвердит, что хотел перепродать богатому дяде перстень, который по дешевке купил у приятеля актера. Седов, скорее всего, соврет, что купил перстень у Сухомлинова. Конечно, Сашку мог бы опровергнуть Лузгин, который последним видел Всеволода Юрьевича перед смертью, но свидетельским показаниям Семена Алексеевича грош цена, поскольку он в тот вечер был в стельку пьян. Я сильно сомневался, что перстень вообще удастся, приобщить к делу, поскольку ни в каких протоколах он пока не фигурировал, а наши намеки на его возможные магические достоинства наверняка вызовут у следователей лишь скептические усмешки.

Прибывшие на место происшествия компетентные товарищи начали опрос пострадавших и свидетелей, в числе которых оказался и я. Нельзя сказать, что мне поставили в вину стрельбу из зарегистрированного пистолета в центре города, просто любопытные ребята отказывались верить, что появился я здесь совершенно случайно. Пришлось майору Рыкову за меня заступаться. Не знаю, какую лапшу он вешал на уши коллегам, но после недолгого разговора представителей власти на повышенных тонах, меня оставили в покое. Раненного водителя ювелира Цонева погрузили в «Скорую помощь». Простреленный в нескольких местах «Мерседес» уволокли на стоянку, а мне ничего другого не оставалось, как подсесть в «Тойоту» к великим сыщикам Рыкову и Чернову, дабы обсудить создавшееся положение.

– Перстень изъяли? – спросил я у Олега.

– Не смеши меня, Игорь, – угрюмо бросил майор. – У прокурора Курочкина начинается истерика, стоит мне только заикнуться о магии.

– А что с серебристой иномаркой?

– Машину нашли, но ее пассажиры скрылись.

Нет худа без добра, не нужно отчитываться перед правоохранительными органами за то ли убитого, то ли раненного автоматчика. Хотя Олегу Рыкову придется еще долго объяснять вышестоящим товарищам, за каким чертом он поперся в сквер да еще в компании таких подозрительных типов, как Чернов и Веселов.

– Отпишусь, – небрежно махнул рукой Олег. – Мы проверяем всех знакомых Натальи Кузьминой, среди которых числятся Цонев и Мандрыкин.

– Кто-то предупредил наших оппонентов из серебристой «Ауди», что Мандрыкин отправился на встречу с Цоневым, – задумчиво проговорил Чернов. – По моим прикидкам, это мог сделать либо Мандрыкин, либо Седов.