Шкатулка императора

Основным блюдом брюнетки была оленина, запеченная со специями. Такую вырезку редко доставляли в ресторан «Гуттенберга», и повар хотел было приберечь ее для какого-нибудь солидного гостя на ночь, но познания брюнетки в деревенских рецептах Каталонии растрогали сердце старого кулинара. Ягоды можжевельника, растертые с крупной морской солью, творят чудеса именно с этим мясом. Что там базилик или тмин, имбирь или чабер, они хороши только для свинины. А вот олень действительно благородное животное. Его вырезка натирается сначала оливковым маслом холодного отжима и обваливается в крошке темно-синих ягод можжевельника с крупными белыми кристаллами соли, которую до сих пор получают вручную. Затем минут на двадцать – в раскаленную печь. Только на сухой массивной сковороде! Эх, что там. Теперь этого почти никто не знает.

– Меня всегда восхищало, как ты ешь, – не удержался Влахель.

– Как? – Тесс промокнула салфеткой губы, незаметно окинув взглядом ресторан.

Двое за угловым столиком продолжали пожирать красотку глазами.

– По-королевски, – смущенно признался Мартинес-младший. – Моя мама частенько дергала меня за столом, пытаясь привить хорошие манеры, но из этого ничего не вышло. Каюсь.

– Могу взять над тобой шефство, если не возражаешь.

– О, это бесполезно, – отмахнулся директор. – Мы с отцом в этом очень похожи.

– Жаль, что я не знала твоего отца, Хосе. Ты редко вспоминаешь о нем.

– Он родился в России. Кое-что передал от русских и мне.

– Интересно, – глаза брюнетки вспыхнули. – Впервые это слышу. Значит, у тебя русские корни?

– Нет. Отец только родился там, когда дед с бабкой были в Москве. Хотя он пытался обучать меня их языку, каким-то поговоркам, стихам и много рассказывал об истории России, почти ничего не осталось в душе. Скорее, это детские воспоминания.

Они молча чокнулись и выпили по глоточку. В это время из ворот подземной парковки на улицу Сервельо медленно выкатился серый «Опель». Влахелю показалось, что водитель, проезжая мимо них, посмотрел на Тесс и даже коротко кивнул. Это было слишком!

– Дорогой, – услышал Хосе-Луис ласковый голосок подруги, – я забыла зажигалку.

Она держала в тонких пальцах длинную сигариллу. Тесс редко курила, но и это она делала очень элегантно. Доминиканские «Backwoods» со сладким ароматом приводили ее в восторг. Она томно прикрывала веки, и длинные ресницы вздрагивали от коротких затяжек, словно это был не дым, а крепкий кофе. При этом она часто повторяла свою избитую шутку – «только в сигариллах я люблю 114 миллиметров».

– Ты удивительная женщина, – мечтательно прошептал Влахель, закуривая за ней следом свою «Фортуну». – Извини, если я бываю слишком ревнив. Тобой нельзя не восхищаться. Я понимаю тех парней за угловым столиком.

– Ты ошибаешься, дорогой, – загадочно улыбнулась Тесс. – Минут через пятнадцать ты абсолютно не сможешь понять их эмоции.

Она опять прикрыла веки, чуть подставляя лицо вперед, к солнечным лучам. Улыбка пробежала по ее губам и растаяла, оставляя следы блаженства. На свете отыщется не так много людей, которые умеют по-особому получать удовольствие. И это не определяется какими-то огромными средствами или уникальными подарками. Это дар божий, как тонкий музыкальный слух или способность перемножать в уме десятизначные числа. Эти особенные люди просто короли наслаждений, осознающие свое превосходство, но не выставляющие ничего напоказ, ибо знают ему цену.

– Хосе, давай прогуляемся к морю, – неожиданно предложила брюнетка. – Под ручку, как старые супруги после воскресного обеда.

– Сейчас? – удивился Влахель.

– Конечно. Мы будем гулять и болтать о пустяках. Хорошо?

Пляж «Новая Икария» был почти пуст, и его белый песок еще хранил следы уборочных машин, которые ранним утром оставляют на нем полоски, словно на контрольно-следовой полосе, отделяя первых отдыхающих о моря. Через час-другой полосу затопчут, превращая купание в обыденность. Чтобы почувствовать себя пионером, нужно вставать пораньше.

– Ты отключил сотовый? – Тереса шла босиком по теплому песку, то и дело оглядываясь на цепочку своих следов.

– Да. Из двух SIM-карт осталась только с личным номером. Его знает мама и секретарь. Я взял больничный на пару дней. Нужно прийти в себя после этих ограблений.

– А у меня выходной. Даже не помню, чтобы мы гуляли с тобой в будни. Обычно ты всегда работаешь.

Мартинес-младший ощущал локоть подруги, которая стала за последний день удивительно близким человеком. Нельзя сказать, чтобы директор «Эсмиральды» вел затворнический образ жизни, одна-две новых знакомых появлялись каждый год. С некоторыми он и теперь общается по телефону или выпивает иногда рюмочку на вечеринках у знакомых, но не более того. Рано или поздно все они отбраковывались строгой Пилар, как претендентки на роль его супруги. Принимая во внимание совершенно необычные обстоятельства встречи Тересы с мамой, Влахель тешил себя надеждой, что все прошло нормально. Он поймал себя на мысли, что ему приятно нести в руках ее туфельки, пока она идет босиком. В этом было что-то доверительное.

– Чему ты улыбаешься? – неожиданно спросила Тесс.