Шкатулка опенула (СИ)

Последние слова Анель прошипела сквозь зубы. Алые губы вытянулись в бледную линию, зрачки сузились, тонкие пальчики сжались в кулаки. Оливер был уверен — сестра готова прямо сейчас вспороть ему брюхо.

Однако девушка глубоко вдохнула, мирно улыбнулась и слегка подрагивающим голосом продолжила:

— Но со мной все ясно. А вот ты… Весь лагерь бьется над твоей загадкой. Ни за одним ключиком мы еще так не носились.

— Вы гонялись за мной четыре месяца, чтобы просто расспросить? — Глаза парня неестественно округлились. — Не проще послать записку с просьбой встретиться? У меня от ужаса чуть сердце не разорвалось. Грэга-то вы зачем в это ввязали?

Паникер высокомерно хмыкнул и продолжил увлеченно разглядывать уличный фонарь. На все вопросы отвечала Анель.

— Милый, глупый Оливер, — ласково замурчала подселенка. — Ты прекрасно знаешь наши методы работы. Унижения, просьбы — для ляров и канноров. Для заранее проигравших. А инсивы победители. Мы всегда добиваемся правды. Так что будь паинькой и расскажи дорогой сестричке все по порядку. Иначе сам испытаешь все то, что творил когда-то с пленными.

Оливер судорожно сглотнул и покорно кивнул. Никогда он не думал, что окажется на месте жертвы.

Анель хищно улыбнулась, обнажая белые зубки:

— Итак, что же произошло накануне Нового года?

В мрачном переулке воцарилась звенящая тишина. Никто не издавал ни звука. Только возле лампы фонаря отчаянно бил крылышками закоченевший мотылек. Грэг не сводил с насекомого стеклянных глаз. Казалось, его вовсе не интересовал ответ на вопрос.

— Клю-ючик, — нетерпеливо протянула девушка и легонько коснулась подбородка опенула. — Не заставляй меня смотреть в твои чудные кошачьи глазки.

Оли быстро облизнул пересохшие губы и выдавил:

— Симон оплошал. Не справился с полуживой слабой опенулкой и погиб сам. Такому, как он, не место в рядах инсивов.

— Мне все равно, каким он был солдатом. Я спрашиваю, откуда у Сондры Керш коготь горной Инсивской лисицы!

— Очевидно, с Инсива, — рассмеялся Оливер. — Когда-то и она посещала землю Лайтов. Могла вырвать парочку коготков.

Анель скрипнула зубами:

— Ты со мной шутки шутить вздумал? Мы уничтожили лагерь… как его там? Неважно… сразу после ее вступления. Она на островах и недели не пробыла. Думаешь, пустил бы кто-то девчонку-опенула на Инсив? Уверена, что нет. А лисицы водятся только в Инсивских горах. Передать ей коготь мог лишь член нашего лагеря. Мирных жителей на острове не водилось с тех пор, как проминаты заявили об оружии.

— А я тут при чем? — прыснул Оли.

— А при том, что Симон — твой главный соперник. Пока он жил, никто и не думал глядеть на тебя как на опенула. Но если бы он умер, тебя бы заметили, перестали считать отбросом, так? Кроме того, позволь напомнить, именно ты сообщил Симону о местонахождении Керш. Очень удобно: направить врага к человеку, которого заранее вооружил. Ты дал Сондре коготь — единственный предмет, которым можно разбить минерал земли Лайтов. Бинго! Камень уничтожен, Симон мертв, Оливер выходит на передний план.

Анель лениво щелкнула пальцами. Грэг, в дань уважения, даже отвлекся от созерцания мотылька, взглянул на союзницу и, коротко кивнув, хмыкнул что-то одобрительное. Оливер на все обвинения лишь покачал головой.

— Ты точно подселенка? — ухмыльнулся он. — Может, твой дар все-таки читать мысли? Такой дедукции позавидовали бы лучшие сыщики мира.

Девушка переменилась в лице. Губы разомкнулись, округлились, ресницы затрепыхались, словно крылышки пресловутого насекомого, а в глазах промелькнула искра, не то яростная, не то горестная.

— Так это все-таки ты… — выдохнула Анель. — Даже не пытаешься оправдать себя!

— Все и так стало ясно, как день. — Оливер пожал плечами. — Симона я никогда не переваривал. А с тех пор, как главарь провозгласил его главным опенулом лагеря инсивов, я жил лишь мыслями о его убийстве. Не делай такое удивленное личико, сестрица. Ты всегда знала, на что я способен. Все знали. Потому и объявили на меня травлю, так?

Анель молчала. Парень ощутил, что теперь преимущество на его стороне — он снова отвоевал позицию лидера, охотника, а не жертвы. Уж очень не любит свободолюбивый опенул чужие рамки. Во имя победы он готов на все.

— Идиот, — прошипела в зловещей тишине девушка. — Как ты посмел!.. Ты подставил под угрозу весь лагерь! Предатель! Неужели ты забыл, что значит камень на твоей груди?!

Ее лицо в желтом свете фонаря приобрело нереальный потусторонний цвет. Карие глаза наполнились фанатичными яркими бликами. Плащ взметнулся, и на бледной коже, чуть ниже ключиц, в опасной близости к сердцу, бешено заискрился желтый овальный амулет.

Грэг тихо охнул и сжал пальцами накидку. Однако яркий свет прорывался даже через плотную черную ткань. Оливер зажмурился. Сильные эмоции засоряли поток. Через пару минут все инсивы в округе почувствуют ярость подселенки. Вот и его сердце, пусть и огражденное сейчас от общей сети, еле заметно кольнуло.