Шкатулка рыцаря (сборник)

– Это раньше просто было. Стрельнул и жди, когда по телику объявят, что ты не промахнулся, да? – Хорь и Калиныч ясно видел, какой перед ним дурак. – А нынче, Шурка, скажу тебе так, всех отстрелянных по телику не покажешь. Замучаешься. Никакого времени не хватит.

– Да пожалуйста!

– Точно принесешь?

– Ну да, только не тебе.

– Это почему не мне? Это почему так?

– Да морда у тебя извините, пожалуйста.

– Ты чего это, чего? – задергался, заморгал Хорь с Калинычем. – У нас все честно.

Он даже перекрестился. Он даже мысли такой некрасивой не допускал. Чтобы сбежать с чужими бабками, да ты что! А не веришь, так вместе пойдем! Видно, что врал. Видел, какой я дурак. Кто это нынче водит исполнителя к заказчику? Врал, конечно. Все в нем пело от восхищения. Наверное, любил дураков.

– Точно берешься? – Для него, оказывается, это было просто. – Точно принесешь фотку?

– Извини сердечно.

– Давай завтра увидимся.

– Это еще зачем? – Но тут подошла подавальщица и молча сунула мне мокрую бумажку, на которой от руки было написано: «Семь сорок».

– Это что? – спросил я.

Подавальщица возмутилась:

– Как что? Сдача, алкаш! Допиваются до того, что денег не видят. Мы мелкую сдачу такими вот бумажками сдаем, всё равно всё растеряешь. В другой раз придешь, покажешь записку – учтем.

Ладно, решил я.

Такая выдалась неделя.

Архиповна улетела, не звонит, зато приехали ее пожилые родственники. Архиповна на другом материке, зато Инесса купила красивые кислотные гольфики с пальчиками, а Лина настаивает на горячем душе. Роальд не доверяет мне настоящих дел, зато Хорь и Калиныч готов заказать мне мокрое. Куртизанка-партизанка готова жить на Лазурном берегу и питаться простой семгой, зато товарищ Эй пьет водочку без закуски. Хватит с меня. Сейчас сменю воду в аквариуме, заберу Ботаника, и пойдем мы с ним говорить о других мирах.

Туалетом «реанимация» не располагала. Зато крапива на пустыре вымахала выше головы. Седая, тучная, щедро политая крапива стояла в наклон. Под ногами поскрипывало бетонное крошево, битое стекло, сминались мерзкие белесые грибочки, от их вида тошнило. Обрывки бумаг, разбухшие окурки, плевки. «И толстый-толстый слой шоколада».

Ударили меня сзади.

Бутылкой. Чтобы иллюзий не строил.

Ноги сладко ослабли. Седые метелки крапивы метнулись к глазам. «Семь сорок», – мелькнуло в голове. Не дай Бог, потеряю сдачу.

Глава III. «Хлюстра упала старому графу на лысину…»

10

Ночь я провел у Роальда.

Голова болела. Архиповна не звонила.

Утром Роальд ушел в контору, зато появился Лёня Врач.

С ним появилась большая картонная коробка, пакет с продуктами и потрепанная папка: «Дело Стрельниковой». Внимательно ощупал шишку на моей голове.

«Бутылкой?»

«А то!»

«Хочешь поговорить об этом?»

Я выругался: «Извини сердечно».

«Графиня хупалась в мирюзовой ванне, а злостный зирпич падал с карниза…»

Раньше я думал, что Лёня сам придумывает свои заумные изречения, но потом узнал, что принадлежат они знаменитым русским поэтам Серебряного века. Но Врач и без того крейзовая личность. Врач по профессии и Врач по фамилии. На сыскное бюро работает уже семь лет. «Вот пересажаем всех преступников, вернешься к лечебной практике, – ободряет Лёню Роальд. – А пока лечи общество».

Лечить общество Лёне нравится. Живет в пригороде, пользуется электричкой. Всегда в кармане лежит томик Жана Жене – на французском. «Через две минуты, когда Люсьен оказался в моих объятиях, я схватил его за волосы, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидел, что он плачет. И тогда в моей душе воцарился покой оттого, что я утешил Люсьена. Я гордился даже тем, что я – причина слез, источник радости и страданий этого малыша». Ничего гнуснее текстов Жана Жене я никогда не читал, но Врачу они по душе. И сам он сильно нравится девушкам и цыганкам. Они летят на Лёню как на огонь. «Позолоти ручку!» – «Хотите об этом поговорить?» Цыганки хотят. И девушки хотят. Всегда и везде Врачу стои́т пруха. Если потеряет кошелек с зарплатой, непременно найдет чужой мятый червонец. Если пьяные лбы отберут у него сумку с продуктами, успеет сесть в переполненную электричку. Если выбросят из вагона на пятом километре, книжка Жана Жене не выпадет из кармана.

«Взнуздав бензиновых козлов».

Коробка на столе беспокоила меня.

Оказалось, это игрушка. Тот пазл, который принесла Осьмёркина.

Сантиметров тридцать по диагонали, бортики высотой сантиметров в десять. Непонятно, зачем называть красивую женщину сукой из-за такой ерунды. Что-то вроде игрушечного катка для лилипутов, только залит не льдом, а полупрозрачным желе. Пластик? Я осторожно поскреб ногтем по бортику. Не похоже. Но и не металл.

Врач засмеялся и рывком наклонил коробку.