Шкатулка с бабочкой

— О Феде, — вздохнул он. — Мне так жаль. Это просто ужасно. Ты никогда не выдавала своих чувств и не говорила о нем, поэтому мы полагали, что с тобой все в порядке. Что же тебе теперь делать? С его стороны было просто чудовищно так предать тебя.

— Неужели на самом деле можно все так легко забыть?

— Он забыл, поскольку, вероятно, его мучает чувство вины, когда он вспоминает о своем проступке. В этом смысле это легкий выбор в виде тотального уклонения от воспоминаний.

— Я всегда возводила его на пьедестал! — воскликнула она.

— Никто не застрахован от падения, Феде. Даже Рамон.

— Но семь лет — это нечто большее, чем просто беспечность, — возразила она.

— Неужели действительно так долго? — спросил Сэм, испытывая по отношению к ней глубокое сочувствие. Сейчас она напомнила ему одного из раненых питомцев его матери.

— Да. Обычно он регулярно писал. Но вот уже шесть месяцев я не получаю от него писем, хотя продолжаю постоянно ему писать. Боюсь, что однажды я тоже его забуду. Но мне не хочется, чтобы я не узнала его, когда в один прекрасный день он появится. — Ее голос снова задрожал, когда горло сжалось от печали. Пытаясь сдержать слезы, она очень широко открыла глаза. — Мне следует злиться на него, но я не могу. Я хочу только одного — чтобы он вернулся домой.

— Ты можешь поговорить об этом со своей мамой? — спросил Сэм, подвигаясь ближе к ней и обнимая ее.

— Смогу. Но мама очень ранима. Она ненавидит папу, поэтому я не могу упоминать его имя в доме. Хэл его вообще не помнит. Артур сейчас для него стал отцом в большей степени, чем папа раньше. Но для меня он никогда не будет отцом, никогда, — всхлипнула она, и слезы наконец прорвали ее оборону и потекли по щекам.

Сэм старался успокоить ее, обнимая за плечи, а также дал ей самый лучший совет, который только мог придумать.

— Поговори с мамой. Нет ничего хуже неопределенности. Ты не знаешь наверняка, собирается ли она сказать «да» занудному Артуру, и ты не можешь знать, если она даст согласие на брак, что это будет означать для тебя лично. Ты обязана это выяснить. Возможно, в ее планы вовсе не входит отъезд из Польперро.

Федерика утвердительно кивнула головой и засопела.

— Я спрошу у нее.

— Хорошо. Обязательно дай мне знать, что она скажет.

— Я это сделаю.

— Ты должна запомнить, что можешь приходить и говорить со мной в любое время, — сказал он. — Эстер — хорошая подруга, но иногда полезней совет взрослого человека. Особенно если тебе не удастся поговорить с мамой. Каждому человеку нужен кто-то, с кем можно откровенно поговорить.

— А с кем ты советуешься?

— С Нуньо или с отцом. В основном с Нуньо.

— А он разве не слегка с приветом?

Сэм улыбнулся.

— Он эксцентричный, но вовсе не сумасшедший. В сущности, он самый умный человек из всех, кого я встречал. Он научил меня значительно большему, чем я получил в школе. Он гораздо мудрее, чем может показаться со стороны.

— Хотела бы я стать мудрой.

— Когда-нибудь так и случится. Но никто не сможет научить тебя мудрости. Тебе могут дать знания и предупредить, чтобы ты не повторяла чужих ошибок, но в общем, чтобы набраться мудрости, нужно накопить жизненный опыт. «Считается, что горе делает нас мудрее», как сказал лорд Альфред Теннисон.

— Тогда я сейчас должна быть очень мудрой, — грустно улыбнулась Федерика.

— И не отдавай свое счастье в руки других.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не надейся, что другие сделают тебя счастливой, иначе всегда будешь несчастной. Люди обязательно разочаруют тебя, — сказал он. — Давай на этой оптимистической ноте отправимся домой. Уверен, что Эстер уже вернулась с ворохом новых вещей, которые она жаждет тебе продемонстрировать, — улыбнулся он, поднимаясь с земли. — Тебе стало легче?

Она кивнула.

— Спасибо тебе, — произнесла она голосом, полным благодарности. Наконец-то Сэм обратил на нее внимание. Несмотря на тяжесть в сердце, она ощутила радость бытия.

Он похлопал ее по спине.

— Пойдем. И ты тоже, Троцкий, — обратился он к псу, который мирно проспал весь их разговор. Тот поднялся на ноги и вальяжно потянулся, прежде чем затрусить по дорожке, которую они протоптали среди россыпи подснежников. Лес был наполнен мелодичными голосами птиц, которые иногда прерывало резкое покашливание фазана. Солнечные лучи окутали деревья сверкающим туманом, и Федерике казалось, что она очутилась в земном раю. Она смотрела на уверенно шагавшего впереди высокого и стройного Сэма и твердо знала, что никогда не покинет Польперро, поскольку Эплби стали ее семьей и она просто не сможет без них жить.

Глава 21

Когда семь лет назад Элен смотрела, как уходит Рамон, она уже знала, что распрощалась с ним навсегда. Она попыталась выразить сожаление и открылась ему, но только для того, чтобы в очередной раз убедиться в его безразличии. Она надеялась, что он изменился, но сердцем понимала, что никогда этот человек не станет другим. Он всегда был слишком эгоцентричным, чтобы думать о ком-либо еще, кроме себя. Поэтому она в очередной раз проглотила унижение и позволила ему уехать, решив наладить свою спокойную жизнь в Польперро без его участия.