Шкатулка с бабочкой

Когда Артур впервые с трудом повернул кран в душе, он удивился, — Элен всегда оставляла его не закрытым до конца. В следующий раз он был озадачен, а на третий раз интуиция подсказала ему, что душем пользовался другой мужчина. Он оперся о стену, ощутив, как сердце уходит в пятки. В последние несколько дней Элен выглядела более дружелюбной, счастливой и не пыталась его оскорблять или игнорировать. Она обнимала его слишком уж тепло и с очевидным теперь чувством вины. Стоя под горячим душем, он предоставил горячей воде возможность смыть нараставший в нем крик протеста, мешавший рассуждать рационально.

Он полагал, что ее отчужденность кроется в озабоченности непутевым сыном. Беспокойство о Хэле превратилось для нее в повседневное занятие. Он не считал это признаком охлаждения к нему самому, поскольку боготворил ее. Секс никогда не составлял у них проблемы; они любили друг друга в постели, предаваясь утехам даже в тяжелые времена. Осознание того факта, что она отдалась другому мужчине, вызвало у него приступ тошноты и головокружения. Его ранило ее вульгарное предательство после всего того, что он для нее сделал.

Он мог только гадать, кто бы это мог быть. Но Артур вовсе не был глупцом. Ему казалось, что он это знает. От его внимания не ускользнул ее разговор с темноволосым иностранцем в пабе. Она вернулась к столику с раскрасневшимся и несколько безумным лицом. И весь вечер продолжала смотреть на него, следить за ним, скромно опуская глаза, когда встречалась с ним взглядом. Артуру все это не понравилось, но в тот момент он, как обычно, нашел ей оправдание. В легком флирте ведь нет ничего плохого, если он позволяет ей ощущать себя более счастливой и привлекательной.

Потом она ушла с Артуром в веселом настроении и без умолку болтала в машине всю дорогу домой. Обычно же она уныло смотрела в окно, односложно отвечая на его попытки начать беседу. Но тогда он ничего не заподозрил, поскольку даже не мог себе представить, что она способна на такое падение.

После отчаяния пришло озлобление. Он стучал кулаком по мокрой плитке стен ванной комнаты, а его легкие наполняла ярость, исторгая из них мучительные хрипы. Он вспоминал их первый поцелуй, первые прикосновения, день их свадьбы и то, как хорошо они вначале жили вместе, но не ощущал ничего, кроме ненависти и отвращения. Потом он в точности припомнил все те оскорбительные выпады, которые она позволяла себе в его отношении, ее пренебрежительное к нему отношение и прикусил губу, презирая себя самого. Он мужественно выдерживал все это ради любви к ней, но испытанное сейчас унижение переполнило чашу его терпения.

— Я никогда не забуду прекрасный облик Польперро, — сказал Диего, проводя пальцами по лицу Элен, потом по ее губам, полным удовлетворения, затем по подбородку, притягивая ее лицо к себе и целуя.

Элен застонала от удовольствия.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она, стараясь говорить беспечно, но выдавая нотку отчаяния, прозвучавшую в ее голосе.

— Завтра.

— Завтра? — повторила она, чувствуя, как ее бросает в жар. — Неужели так скоро?

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросил он, качая головой.

— Что? — обиженно отодвинулась она.

— Ты слишком прилипчива.

— Прилипчива? — удивилась она. — Я вовсе не прилипчива.

— К сожалению, это так, ми амор. Ты прилипаешь, и это душит. Своим поведением ты напоминаешь осьминога. Попадая в твои руки, мужчина чувствует, что у него нет спасения.

— Как это мило с твоей стороны, — возмутилась она, выбираясь из гостиничной кровати.

— Элен, ми амор, я вовсе тебя не критикую, — настаивал он, изумленно наблюдая за внезапной переменой ее настроения. — Ты прекрасная женщина. И с тобой хорошо. Я уверен, что ты разбиваешь сердца по всему Корнуоллу.

— Но не твое.

— Элен, — снисходительно произнес он. — Иди ко мне. — Она сердито вернулась и присела на край постели, позволив ему гладить ее волосы. — Ты напоминаешь мне падшего ангела. Я понадобился тебе потому, что ты одинока. Ты — неудовлетворенная жизнью женщина, это способен увидеть любой мужчина. Но не беспокойся, будут и другие.

— Что значит другие? — возмущенно воскликнула она.

— Другие мужчины. Разумеется, ми амор, я ведь не первый мужчина, с которым ты изменяешь мужу?

— Что? Конечно же, ты — первый. Кто я такая, по-твоему? Шлюха?

— Пожалуйста, не приписывай мне то, чего я не говорил, — быстро произнес он, пытаясь исправить свою ошибку.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — произнесла она ледяным тоном, внезапно испытывая сожаление о том, что он вообще появился в ее жизни. Услышав в его словах отдаленное эхо безразличия, присущего Рамону и будто прозвучавшего сквозь годы, она удивилась, почему раньше вспоминала об одной лишь магии их былых любовных чувств.

— Элен.

— Уходи! Прямо сейчас! — продолжала она, вставая и швыряя ему его одежду. — Я захотела тебя потому, что ты напомнил мне другого. Но я оказалась дурой! Ты — такая же иллюзия, как и он. Я окунулась в сон, но теперь я проснулась. — Диего уставился на нее, пытаясь понять, что она такое говорит. — Проваливай!