Шкатулка с бабочкой

— Да, — ответила Феде и закрыла глаза. Рамон наблюдал за тем, как она погружается в мир принцесс и волшебных бабочек. Ее пушистые длинные ресницы ловили свет из коридора, придавая неземную красоту благородным и искренним чертам ее утонченного лица. Он ощутил, как горло сдавил комок при мысли о том, что придется навсегда оставить ее. И хотя это и не ослабило его намерений, но сделало их выполнение более болезненным. Он наклонился и снова поцеловал ее в лоб, ощутив своими сухими губами шелковистость детской кожи. Вдыхая исходящий от нее аромат мыла и чистый запах волос, он испытал непреодолимое желание обнять свою дочь и защитить ее от жестокой реальности мира, которая могла привести только к разочарованию.

Прежде чем лечь в постель, он тихо прокрался в комнату Хэла, чтобы понаблюдать, как тот спит. Рамон не ощущал особой близости с сыном. Ребенку было всего четыре года, и он едва знал своего отца. Хэл был более привязан к матери, он не нуждался в нем так, как Федерика. Рамон смотрел на сына, который спал, засунув в рот палец и прижимая к себе игрушечного кролика. Малыш выглядел как настоящий ангелочек, уложенный в кровать самим Богом. Его кожа была безукоризненно гладкой, а выражение лица — безмятежным и удовлетворенным. Рамон провел загрубевшей рукой по волосам мальчика. Хэл зашевелился и изменил положение, но не проснулся. Рамон удалился из комнаты так же тихо, как и пришел.

Несмотря на то что ночь была теплой, в постели ощущался холод. Элен спала, свернувшись на боку, на самом краю кровати в стремлении избежать прикосновения к Рамону, который лежал на спине, уставившись в потолок, освещаемый холодным лунным светом. От безумной дневной интерлюдии не осталось и следа, потому что ни один из них этого не хотел. Элен сожалела о случившемся и заливалась краской стыда, вспоминая о минутной слабости. Она чувствовала его присутствие рядом не потому, что он шевелился — Рамон лежал тихо, — а из-за атмосферы, которая была настолько напряженной, что, казалось, между ними находится еще и некто третий. Она боялась пошевелиться или издать звук, поэтому сдерживала дыхание и лежала абсолютно недвижимо. Когда сон наконец одолел их, он был мучительным и поверхностным. Элен снился приезд в Корнуолл, где она никак не могла найти Польперро. Рамон во сне стоял на берегу, а Федерика тонула в море, и он не мог ничего сделать, чтобы ее спасти.

Глава 5

Проснувшись, Федерика расстроилась, увидев, что за окном клубится плотный и серый морской туман, застлавший солнечный свет и заставивший примолкнуть птиц. Было холодно и сыро. Мать всегда говорила ей, что морской туман притягивает к берегу тепло Сантьяго. Когда в столице становилось по-настоящему жарко, Вина скрывалась в дымчатой мгле. Федерика ненавидела туман, который действовал на нее угнетающе. Но через несколько мгновений она уже забыла об угрюмых небесах и положила на колени свою шкатулку с бабочкой. Она открыла ее, стала поворачивать в разные стороны, проводить пальцами по камням, довольная тем, что таинственный свет никуда не исчез и по-прежнему заставляет трепетать радужные крылья бабочки. Мать застала ее погруженной в мечты о магическом мире ее отца, находящемся где-то среди горных вершин Перу.

Элен почти совсем не спала. По крайней мере, она чувствовала себя совершенно разбитой и невыспавшейся. В затылке ощущалась тяжесть, а в висках нарастала пульсирующая боль. Приняв болеутоляющее, она уповала на его быстрый эффект. Она вошла в комнату Федерики, уже одетая в платье и сопровождаемая Хэлом, который тоже был одет и на ходу умудрялся играть со своим новым поездом. Увидев мать, Федерика мгновенно заметила ее бледность и круги вокруг глаз и поинтересовалась, все ли у нее в порядке.

— Все хорошо, спасибо, дорогая, — ответила Элен, пытаясь улыбнуться. Но в ее глазах улыбки не было. Их взгляд был застывшим и равнодушным. Федерика нахмурилась и закрыла крышку шкатулки.

— Ты не очень хорошо выглядишь, мама. Можно я приготовлю тебе завтрак? А где папа? — спросила она, соскакивая с кровати.

— Папа еще спит, так что лучше его не беспокоить. Одевайся, и мы вместе позавтракаем, — предложила Элен, погладив по голове Хэла, который прошел мимо нее, издавая звуки, подобающие поезду. Федерика быстро надела платье и подумала о том, вспомнит ли отец о своем обещании взять ее на берег вместе с Растой. Она надеялась, что он все-таки скоро встанет, а не будет, как обычно, все утро валяться в постели. Федерика легким шагом спустилась по лестнице через холл в кухню. Хэл, разговаривая сам с собой и продолжая пыхтеть, как паровоз, устроился на полу, запуская игрушку по терракотовым плиткам пола под столом и стульями.