Шкатулка с бабочкой

Федерика читала письмо, и ее сердце парило, как счастливый воздушный шарик, наполняя грудь радостным возбуждением. Очевидно, что это означает его скорый приезд, подумала она, прикусив губу, чтобы не закричать от радости. Затем она стремглав побежала в кабинет деда, чтобы определить положение Индии на карте. Это не было слишком далеко от Англии. Вообще недалеко, решила она, поворачивая глобус, чтобы найти Чили. Чили находилось на другой стороне земли, но Индия оказалась близко. Достаточно близко, чтобы он заехал к ним на пути к Сантьяго. Она несколько раз перечитала письмо, прежде чем положить его в шкатулку с бабочкой, стоявшую на ее прикроватной тумбочке. Когда она прислушалась к тихому перезвону крошечных колокольчиков, ее наполнила уверенность, что он любит ее и думает о ней. Это письмо так своевременно нарушило четырехмесячную тишину, когда она почти потеряла надежду на то, что он вообще еще помнит о ней.

— Сегодня я получила письмо от папы, — сообщила Федерика Эстер, когда они сидели на плоту посреди озера. — Он скоро навестит нас.

— Это здорово, а что он пишет?

— Он написал для меня рассказ. Он пишет чудесные рассказы, — сказала она, и ее щеки зарделись от удовольствия.

— Это его работа?

— Да. Он пишет книги. Однажды он писал о Польперро для «Нэшэнэл Джиогрэфик». Именно тогда он встретил маму.

— Правда? Очень романтично.

— Так и случилось. Он написал тайное послание, понятное только ей, прямо в статье. И тогда она поняла, что он ее любит.

— Молли говорит, что твои родители развелись, — внезапно для самой себя брякнула Эстер, прежде чем смогла остановиться. Федерика от ужаса чуть не задохнулась, а ее лицо стало пунцовым.

— Развелись? Нет, это неправда. Кто ей это сказал? — спросила она, чуть не плача.

— Думаю, что она сама пришла к такому выводу, — выпалила Эстер.

— Ну, это не так. Они не разведены. Папа скоро приедет. Скажи ей об этом. Если бы они развелись, он не написал бы мне такое хорошее письмо, не так ли?

— Конечно нет. Молли вечно что-нибудь выдумает, — поспешно дала задний ход Эстер, сожалея о том, что сорвалось с языка, поскольку лицо Федерики мгновенно посерело и теперь выражало глубокое страдание. Они сидели молча, думая каждая о своем, причем Эстер мучило раскаяние, а Федерику — неопределенность.

— Если я расскажу тебе тайну, ты обещаешь, что сохранишь ее навсегда? — тихо спросила Федерика, печально глядя на подругу.

— Обещаю. Можешь довериться мне. Ты ведь знаешь, что это правда, — с чувством сказала Эстер.

— Никому не говори об этом. Вообще никому.

— Я не скажу, обещаю.

— Даже Молли.

— Особенно Молли, — твердо сказала Эстер.

— Когда мы были в Качагуа у родителей папы, я подслушала, как ругались мои родители, — нерешительно начала Федерика.

— О чем?

— Мама обвиняла папу в том, что мы его не интересуем и что именно поэтому он проводит так много времени в других странах. Я тебе раньше не говорила, но папа почти все свое время проводит в путешествиях. Мы его видим лишь изредка. Он внезапно будто спускается с облаков после длительного отсутствия. Иногда он не бывает дома целый месяц, иногда — даже больше. Она сказала, что их брак оказался всего лишь клочком бумаги и что она предоставляет ему свободу. А еще она сказала, чтобы он никогда больше к нам не возвращался. — Подбородок Федерики задрожал от охватившего ее отчаяния.

— Но ведь он написал тебе письмо, — возразила Эстер, подвигаясь к подруге и ласково обнимая ее за плечи.

— Я знаю. Он ведь не написал бы, если бы не собирался вернуться, правда?

— Ну конечно. Если бы он не хотел больше вас видеть, он бы вообще не писал. Зачем тогда это нужно?

Федерика кивнула головой.

— Да, он бы не прислал письмо, — согласилась она.

— Поэтому не о чем печалиться. Наоборот, есть повод веселиться. Скоро он приедет, возможно, очень скоро.

— Если бы они развелись, то я бы знала, верно?

— Да. Им бы пришлось сообщить тебе.

— Мама сказала, что мы будем жить в Англии, а папа будет приезжать и навещать нас, так же, как делал это раньше.

— Тогда именно так все и будет, — сделала вывод Эстер. Федерика вытерла слезы носовым платком, извлеченным из кармана. Единственной персоной, носившей платок в кармане, которую знала Эстер, был Нуньо. — Знаешь, моя мама утверждает, что люди во время ссоры часто говорят о таких вещах, которые вовсе не собираются делать, — сообщила Эстер и добавила: — Мой отец говорит ужасные вещи, но нас это абсолютно не беспокоит, поскольку, когда он злится, — это совершенно другой человек. Полагаю, что твои родители тоже становятся другими людьми, когда ругаются. Не думаю, что они действительно собирались так поступить.

— Я тоже, — согласилась Федерика, почувствовав себя значительно лучше.

— Почему бы не попросить Сэма разжечь для нас костер? — с энтузиазмом предложила Эстер.

Федерика с благодарностью посмотрела на подругу и переключила свои мысли на Сэма. Она сразу же позабыла об отце и о подслушанном разговоре в Качагуа. Яростно работая веслами, они направили плот по стеклянной глади озера к зарослям тростника и камыша.