Шкатулка с драгоценностями

Было уже почти четыре утра, когда такси остановилось в конце Тофтс-Уолк в Хэмпстеде. Когда Грейс вышла, ее правый каблук застрял в решетке люка. Пробормотав слова, от которых у Пирсона все пришли бы в оцепенение, она выпрямилась, расплатилась с водителем и, прихрамывая, стала подниматься по крутому склону к дому номер 9 – узкому, конусообразному зданию в викторианском стиле с террасой. Она еще орудовала ключами, пытаясь открыть неподдающуюся дверь без особого шума, когда дверь изнутри открыл человек, которого она никогда раньше не видела. Высокий мужчина без пиджака, с блестящими каштановыми волосами и усами. Обескураживающе красивый. Настолько красивый, что немаловажный вопрос, почему совершенно незнакомый человек открывает ей дверь среди ночи, отошел на второй план по сравнению с другими проблемами: не слишком ли вызывающ ее макияж и пьяна ли она до безобразия или просто в меру говорлива?

– Мисс Резерфорд?

Это был американец. Еще один! Короткие рукава закатаны, обнажая загорелые, мускулистые руки. Он посторонился, дав ей войти. В коридоре было тесно, и она невольно соприкоснулась с ним.

– Простите, но...

– Джон Крамер. – Он протянул ей руку. Крепкое рукопожатие. Мягкий голос. – Я живу через улицу. Пришел вам помочь.

Она вмиг протрезвела, и ее охватила паника.

– Где Нэнси? И моя мама? Где они? – Она повесила жакет на вешалку и открыла дверь в гостиную. Все лампы были зажжены. В четыре утра.

– Ваша мама легла спать, а сестра сидит с ребенком.

Грейс развернулась.

– Что случилось?

– Феликс заболел, – ответил незнакомец. – Сейчас он спит, но доктор сказал, что его нельзя оставлять одного. – Он положил руку ей на плечо. – Хотите выпить чего-нибудь горячего?

– Нет, спасибо. Феликс!

Она направилась к лестнице, обуреваемая ужасными мыслями. Ее маленький племянник-красавчик, ее драгоценный мальчик...

– Секундочку, – окликнул ее Крамер, стоя у основания лестницы.

Когда Грейс дошла до площадки, дверь в комнату Феликса открылась и оттуда вышла Нэнси, прижимая палец к губам. Глаза красные, распухшие, густые светлые волосы свисали, как крысиные хвосты.

– Я так рада, что ты вернулась! – Ее голос звучал устало и тревожно. – Мне так тебя не хватало!

– Иди сюда! – Грейс раскрыла объятия и заключила в них свою младшую сестренку.

Нэнси была ниже Грейс. Она позволила крепко обнять себя и уткнулась головой под подбородок Грейс. Они всегда так обнимались, сколько себя помнили. Грейс погладила Нэнси по волосам, заправив их за уши.

– А теперь расскажи, что случилось?

– У него лихорадка. Я подумала, что просто зубки режутся – ты же знаешь, как это бывает. Я отпустила Эдну в обычное время, после детского обеда. – Нэнси освободилась из объятий Грейс и посмотрела ей в лицо. – Но после ее ухода ему стало очень плохо. Лобик у него горел, он покрылся испариной. Я сделала ему холодный компресс, но это не помогло. Я так переволновалась, Грейс! Бедняжке Тилли пришлось лечь спать самой, без сказок, без ласк. Мамы тоже не было дома – играла в бридж. Тилли была такой послушной... А потом Феликсу стало совсем плохо.

– Почему ты не позвонила мне в офис? – Грейс хотела потрясти Нэнси, но с трудом удержалась. – Ты должна была позвонить мне, как только началась лихорадка. Я бы сразу примчалась домой, ты же знаешь!

– Я пыталась тебе позвонить, но что-то случилось с телефоном. Затем... Это было так ужасно! У Феликса начался припадок. Я на мгновение положила его на кушетку, но тут же услышала звук падения. Я, конечно, бросилась к нему, он упал на пол, его всего трясло, я не могла его поднять. Это было так страшно, Грейс!

– Да уж, могу себе представить. Как долго это все продолжалось?

– Полагаю, минуту-другую, но мне это показалось столетием. – У Нэнси расширились зрачки, она дрожала. – Когда все закончилось, я взяла его на руки и побежала через улицу к Джону. Он удивительный! Позвонил доктору, затем пришел сюда и помог мне уложить Феликса в постель. И остался на весь вечер, то есть на всю ночь. Даже когда пришла мама, он настоял на том, чтобы остаться и дождаться тебя.

– Так что же сказал доктор? – У Грейс начало нервно подергиваться веко. Мысль о том, что малыш Феликс бьется на полу в припадке, ужаснула ее. – Как сейчас Феликс?

– Доктор сказал, что припадок, вероятно, был вызван лихорадкой. К тому времени, когда он пришел, температура немного упала, и он полагает, что худшее уже позади. Но он велел держать его в прохладе, давать ему воду, если он проснется, и для уверенности наблюдать за ним до утра. А завтра он опять придет.

– Хорошо. – Грейс поняла, что руки у нее сжаты в кулаки. Ей понадобились усилия, чтобы разжать их.

Снизу раздался скрип. Крамер, сосед, поднимался по лестнице с двумя чашками какао.

– Вот. Я не знал, положить ли туда сахар, но все же...

– Спасибо. – Грейс взяла чашку.

Нэнси как-то странно-застенчиво, даже кокетливо взяла свою. Она называла его Джоном...

– Хотите, чтобы я остался и посидел с Феликсом? – спросил он. – Уснуть, вероятно, мне все равно не удастся.

Бессонница имеет свои преимущества, так что пользуйтесь!