Шкатулка с драгоценностями

Было поздно, примерно часа три ночи. Уличные огни за окном кабинета в сочетании с луной окрашивали в серебристый цвет совершенно пустое пространство длинного дубового стола. По полу были разбросаны карандаши, ручка, промокашки, помещенная в рамку фотография женщины с причудливой прической, две папки с бумагами, несколько листков бумаги и телефон со снятой трубкой.

Грейс и О'Коннелл сидели рядом на пыльном ковре, прислонившись спиной к стене, куря одну сигарету на двоих и сбрасывая пепел в фарфоровую чашку. Ее волосы были взъерошены, ноги обнажены. Где-то валялась одежда. Его галстук был развязан, рубашка расстегнута. Он уже нашел в беспорядочно сброшенных вещах брюки и надел их. Грейс даже нравилось, что наглый, пресыщенный О'Коннелл так смущен тем, что несколько минут пробыл без штанов.

— Как зовут парня, которому принадлежит этот кабинет? — О'Коннелл с трудом открыл бутылку белого вина, которую вынес под пиджаком из «Сайроса», и протянул ей.

— Обри Пирсон. Это один из двоих братьев, которые владеют компанией. Отвратительный тип!

— Что он о тебе думает?

— Он считает, что я оказываю на других служащих дурное влияние. Ему бы хотелось избавиться от меня.

О'Коннелл наклонился, чтобы слегка поцеловать ее в губы.

— Полагаю, сейчас мы дали ему хороший повод для этого! Если он обнаружит.

Грейс поежилась и сделала большой глоток вина. Трезвость и здравый смысл возвращались быстро, а ей этого не хотелось. Она хотела остановить это восхитительно опасное мгновение.

— Ну как, ты лучше понял суть моей работы?

О'Коннелл снова взялся за бутылку.

— Нет, но я ощутил, как хорошо с тобой на столе твоего босса! Интересно, что будет следующим?

А действительно, что? В глубине сознания что-то начало слегка терзать ее. Как долго это может продолжаться: стремление к пределу, переход границы? Каждый поступок казался более вызывающим, более возмутительным, чем предыдущий. Разумеется, вскоре настанет день, когда их неосуществленные фантазии и невысказанные желания истощатся. Им ничего не останется делать, кроме как совершать нелепые и отвратительные поступки, а этого просто очень не хочется. Что тогда?

— Дьявол! — Она еще иногда называла его так, обычно в наиболее интимные моменты. — Что будет, когда праздник закончится? Интересно, сможем ли мы быть такими же простыми и откровенными друг с другом? И будет ли этого нам достаточно?

О'Коннелл затянулся сигаретой. На ее конце опасно закачался длинный столбик пепла.

— Зачем об этом беспокоиться? Праздник же продолжается, правда? Давай жить сегодняшним днем, Грейс! Наслаждайся тем, что у нас есть сейчас. Я поступаю именно так!

Он выдвинул вперед руку с сигаретой, и пепел упал на ковер. Грейс поняла, что он думает о Еве. Когда-то он сказал, что Ева жила только сегодняшним днем. Она не была предназначена для того, чтобы остепениться, говорил он. Ее невозможно представить старой.

В этот вечер они ели в низкосортном ресторанчике за углом библиотеки, на Марилебон-роуд. Скатерти были грязные и липкие. Мясо кролика ужасно. Вино, которым они все это запивали, било в нос уксусом, но они все равно его пили, посмеиваясь над сеансом.

— Кто внушил этой ясновидящей, что ей идет желтое?

— Единственный дух, с которым она общается, появляется из бутылки джина. Клянусь, я и в конце комнаты чувствовал запах ее дыхания!

После обеда они отправились в «Сайрос», чтобы выпить хорошего вина, потанцевать и опять выпить. А позже, здесь, в тишине кабинета Обри Пирсона, обучая О'Коннелла пускать кольца сигаретного дыма («Нет, не так. Сомкни губы вот так, вот так, Дьявол!»), Грейс подумала о Маккеллар, кричащей о падающей девочке, и о выражении лица О'Коннелла, когда он поднялся и потянул ее за собой.

— Я не могу жить только сегодняшним днем, — возразила Грейс. — Я не Ева! Я хочу прожить долгую счастливую жизнь, и меня очень беспокоит будущее. Если ты со мной не согласен, тогда, думаю, его у нас нет! Я хочу сказать, будущего.

— Ну, не знаю насчет будущего, но сейчас я люблю тебя, Грейс! — О'Коннелл промокнул лоб салфеткой.

— Любишь? — Она чуть не взвизгнула от удивления.

— А почему мне хочется видеть тебя из ночи в ночь? Не знаю, чем все между нами закончится, но могу сказать с уверенностью: ты возбуждаешь во мне желание.

— Я возбуждаю в тебе желание?

— Ты удовлетворяешь мое желание, но оно становится все сильнее, и ты мне все больше нужна, чтобы удовлетворять его снова и снова!

Это заявление, конечно, взволновало ее. Ведь они повинуются порыву, только и всего. Ими движет неуемная энергия, которая рано или поздно, конечно, истощится. Грейс выпустила еще одно кольцо дыма, чтобы дать себе время придумать ответ.

— Ты как-то сказал, что думаешь, будто я хочу быть известной. По-настоящему известной. Помнишь?

— Что-то в этом роде.

— Что ж, ты был прав. Именно этого я хочу. Для меня это и есть любовь. Глубокое взаимопонимание между людьми.

— Ты считаешь, у нас с тобой оно есть?