Шхина: женский элемент в Божественности

Тема активных могуществ внутри женского элемента обратилась совершено в ином направлении в поздней каббале, в доктрине майин нуквин – «женских вод» или уникальных могуществ женственности. Концепция Шхины как простого вместилища сил, вливающихся в неё, женского как чисто восприимчивого и пассивного, – по крайней мере, настолько это касается отношений Шхины с Богом, а не её активности в Творении, – не могла надолго сохраниться в каббале после Зоѓара. В конечном счёте, диалектика женственности, включая элемент отдачи, не могла оставаться подавленной бесконечно. Бесспорно, было нечто интеллектуально привлекательное в идее Шхины как чистого посредника, как зеркала, отражающего силы сверху; но там, где было ясное представление о материнском, рождающем, и творческом элементе, который появляется как результат самого акта получения, само понятие Шхины должно быть переработано и откорректировано. Эта переработка была главным образом осуществлена лурианской каббалой, через формулировку концепта майин нуквин. Эта доктрина представляет Шхину как объединение активных сил. Эти силы не пробуждаются сакральным браком, но, напротив, именно их пробуждение делает этот союз вообще возможным.

Зоѓар едва ли использует термин майин нуквин, и определённо не в указанном смысле, хотя он неоднократно намекает на общий принцип, что каждое «возбуждение сверху» требует комплементарное «возбуждение снизу», – т.е. человеческой активности. Однако Зоѓар видит этот принцип в контексте Божества, способного действовать внизу, лишь когда его могущества возбудятся и активизируются стимулом человеческих действий, а не как указание на могущества женского начала как основы для этого пробуждения.

Уже р. Моисей Кордоверо[92] объясняет, что есть два различных аспекта в мужской сфире Йесод: В одном из них, который появляется до союза с Шхиной, «нижние воды» Шхины бьют фонтаном через Йесод, – т.е. силы, которые отбрасываются Шхиной, поднимаются как отражённый свет.[93] Другими словами, даже прежде второго аспекта, актуальный союз, в котором силы мужественности проникают в Шхину, силы, приходящие от самой Шхины, поднимаются к мужскому элементу и стимулируют его. Термин «нижние воды», упоминаемый в этом пассаже, появляется в талмудическом прочтении истории Творения, в котором воды под небесной твердью характеризуются как женские; это словоупотребление было зафиксировано Исааком Лурией. Таким образом, продолжает Кордоверо, если процесс эманации «начинается как прямой, [непреломленный] свет, из которого эманирует отражённый свет», то это ситуация переворачивается в тайне союза человеческих существ. Излияние энергии, активного света (хотя, в сущности, лишь отражённого) приходит из женского, возбуждая и активируя мужское. Следовательно, Шхина наполняется активными могуществами, даже по отношению к высшим областям, и это только в результате того, что они также активны по отношению к нижней области. Однако диалектика женственности, прежде всего, связана, – и это стоит подчеркнуть, – не с её активностью в творении, но скорее в контексте самой божественной жизни. Можно также говорить о спонтанности, скрытой внутри восприимчивости. Были каббалисты, видевшие символом этого «колодец Мириам», о котором написано: «Наполняйся, колодец, пойте ему» (Чис. 21:17), что они читали как указание на элемент внутри небесной женщины, которая вызывает женские воды.