Шхуна «Колумб»

Девочка подплыла молча, ничего не говоря. Муть утреннего тумана скрадывала грустное и взволнованное выражение лица. Молчание же её никого не удивляло, все к нему привыкли.

— Вот и переждите туман, раз уж гостья прибыла, — посоветовал рулевой.

— Нет, — ответил Марк, — мы гостью заберём с собой. — Потом обратился к девочке: — Яся, оставляй свой каик и перебирайся к нам.

— Перебирайся, Яся, — поддержала юнгу Люда. — Мы плывём на «Буревестник».

— И куда же вы втроём на каичек, да ещё с рыбой? — отговаривал их Андрей.

— Мы же лёгкие, — смеясь, отвечала ему Люда.

— Утоните!

— Да мы такие, что море переплывём, — парировала девушка и сказала Найдёнке, чтобы та быстрее перебиралась на «Альбатрос».

Яся молча привязала свой каик к тросу, спадающему со шхуны в воду, и перебралась к своим друзьям. Марк сел на вёсла, и они отплыли от «Колумба». Андрей смотрел, как каик, отплывая, терял свои очертания в тумане. На миг ему показалось, что каик остановился и даже повернул назад, будто Марк не осмелился плыть дальше. Но вскоре туман поглотил лодку.

Андрей хотел разбудить шкипера и моториста, но, учитывая туман, решил дать им выспаться. Всё равно они сейчас не смогут выйти из бухты. Правда, туман не будет долго держаться, поскольку стелется над морем, и, как только солнце хорошо пригреет, он исчезнет. Рассудив таким образом, Андрей принялся распоряжаться на шхуне.

Андрей Камбала не относился к очень уж храбрым морякам, но считался трудягой, никогда не сидел без дела, разве что рюмка, грубая папироса и чей-то очень интересный рассказ могли ненадолго оторвать его от работы.

Он редко сходил на берег, ему комфортнее было оставаться на шхуне. Правда, в минуты опасности, в сильные шторма или ещё какие-нибудь неприятные моменты, он всегда уверял, что в последний раз в море, и нога его никогда больше не ступит на палубу. Он клялся тогда, что будет ловить рыбу только удочкой с берега. Но как только шторм утихал и опасность исчезала, Андрей Камбала забывал о своих намерениях и обещаниях. Со Стахом Очеретом Андрей рыбачил много лет ещё до того, как они начали плавать на «Колумбе». В моменты, когда Камбала пугался, шкипер кричал на него, ругал и этим немного подбадривал.

Каждый такой раз Стах Очерет говорил, что в последний раз терпит на своём судне этого трусишку. Но как только распогоживалось, ни шкипер, ни Андрей больше об этом не вспоминали.

Сопя, Андрей открыл канатный ящик и стал вынимать из него разный хлам. Там лежали обрывки тросов разной толщины, какие-то крючки, проволока, жестянки с краской и маслом, куски резины, жестяные трубки, стеклянные шары от рыбачьих сетей. Андрей раскладывал их в определённом порядке, иногда некоторые вещи подолгу рассматривал, пытаясь вспомнить, для чего они нужны.

Прошло минут десять, как отплыл «Альбатрос», когда Андрей, вскочив с места, замер, всматриваясь в туман и прислушиваясь. Из бухты, полной тумана, долетел крик. Кто-то звал на помощь. Дважды подряд слышался этот крик и, умолкнув, больше не повторялся. Андрею показалось, что кричали с той стороны, куда поплыл каик. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь, потом наклонился через борт и тоже крикнул:

— Эге-ге-эй! Марк!

Мощный голос Андрея разбудил Стаха и Лёвку. Оба вскочили.

— Что случилось? — спросил шкипер.

Посоветовавшись, решили, что моторист сядет в Haйдёнкин каик и поплывёт через бухту в направлении эсминца.

— Не было хлопот, — ворчал Стах. — Ох уж этот мальчишка, наверняка какой-нибудь фокус там выкинул…

Лёвка быстро спрыгнул в каичек, когда-то принадлежавший Ковальчуку, а потом перешедший по наследств Ясе, отвязал его, оттолкнулся веслом от шхуны и поспешил в туман, сверяясь с компасом и время от времен крича, а потом прислушиваясь, не слышно ли ответа.

Вёсла погружались в воду и вмиг легко взлетали в воздух. Моторист умел хорошо грести. Шхуна быстро исчезла из его поля зрения, и он очутился в одиночестве.

— Отзовитесь! — крикнул он. — Плывите ко мне!

Ответа не было. Лёвка не знал, сколько проплыл, но, по всей вероятности, был где-то посреди бухты, когда до него долетел чей-то голос.

— Держись! Держись! Подавай голос!

Моторист понял, что кто-то спешит кому-то на помощь, и сам повернул на этот голос. Несколько минут спустя он увидел шестивесёльную шлюпку, а подплыв ближе, узнал краснофлотцев. Это шла шлюпка с «Буревестника». Краснофлотцы подплыли к нему и спросили, что случилось, почему он орал.

Лёвка попросил прощения и сказал, что не имеет привычки орать, а потом объяснил, почему здесь оказался. Краснофлотцы ответили, что они тоже слышали крик и спустили шлюпку, думая, что кто-то тонет. «Альбатроса» они не встречали — возможно, разминулись, а может, на нём тоже слышали крик и поспешили на помощь. Но странно, что с «Альбатроса» не отвечали ни на зов краснофлотцев, ни на Лёвкин. Оставалось предположить, что он подобрал кого-то из воды и направился к берегу.