Шкипер Рейэрсен

У рыбаковъ явилась очень дурная привычка — торговаться съ такимъ человкомъ, какъ Рейэрсенъ. Они требовали на шесть шиллинговъ больше, чмъ онъ имъ давалъ. Это еще что за модное нововведеніе? Видно, Рейэрсена съ «Южной Звзды» не цнятъ уже больше по заслугамъ. Да, да, времена съ каждымъ годомъ все измняются, и украшенные золотыми пуговицами капитаны почтовыхъ пароходовъ окончательно затмили его.

Онъ угощаетъ рыбаковъ водкой и бубликами. Они благодарятъ и пьютъ. Онъ щиплетъ двушекъ, он отталкиваютъ его, высмиваютъ его и ведутъ себя очень дерзко. Ну, что же, надумался ли онъ, хочетъ ли онъ дать шестью шиллингами больше? Шкиперъ чувствуетъ себя очень обиженнымъ и прибгаетъ къ ршительнымъ мрамъ. Онъ направляется къ рулю, — тамъ будетъ онъ стоять, тамъ его мсто, вдь онъ здсь повелитель. Все должно быть такъ, какъ въ прежніе годы, да, именно такъ!

— Ну-съ, любезнйшіе, хотите ли вы работать, хотите ли промывать рыбу?

Рыбаки удивлены и отвчаютъ утвердительно.

— Хорошо, — говоритъ Рейэрсенъ, — вотъ столько-то я даю вамъ, и баста.

Но выходитъ совсмъ не такъ, какъ бывало въ прежніе годы. Рыбаки самымъ ршительнымъ образомъ повертываются къ нему спиной и садятся въ свои лодки.

Когда они отчалили отъ борта яхты и принялись грести къ пристани, шкиперъ долженъ былъ сдаться и подчиниться ихъ требованіямъ.

— Я даю вамъ, сколько вы хотите, и пусть васъ черти возьмутъ!

Лодки опять причаливаютъ. Огромные люки «Южной Звзды» открываются, и начинается выгрузка большихъ, пропитанныхъ разсоломъ рыбъ. И работа продолжается день за днемъ, прерываемая только дой и ночнымъ отдыхомъ. Повсюду на мстахъ, отведенныхъ для сушки рыбъ, кишатъ люди: одни перемываютъ рыбу, другіе приносятъ ее на носилкахъ, устроенныхъ изъ бочечныхъ досокъ, третьи распластываютъ рыбу на скапахъ, чтобы солнце сушило ее. Наконецъ вся яхта разгружена. Она теперь стоитъ высоко надъ водой, виденъ весь носъ, вся передняя часть, одинъ только киль остается подъ водой. Какъ только выгрузили всю рыбу, яхту вымыли и вычистили.

Щкиперъ Рейэрсенъ переживаетъ теперь хорошіе дни: у него много свободнаго времени. Въ то время, какъ его экипажъ чиститъ и краситъ яхту, онъ живетъ на берегу, похаживаетъ среди сушильщиковъ, заложивъ руки въ карманы, и заигрываетъ съ двушками. Только одну Паулину онъ оставляетъ въ поко. Ей теперь за сорокъ, и она отъ набожности стала совсмъ молчаливой. Когда же поведеніе Рейэрсена становится, по ея мннію, слишкомъ ужъ легкомысленнымъ, она кидаетъ на него единственнымъ оставшимся у нея глазомъ взглядъ полный упрека.

Такъ проходитъ недля за недлей, и вс попытки Рейэрсена добиться чего бы то ни было у которой-нибудь изъ двушекъ оказываются тщетными. Въ этомъ виноваты его преклонныя лта, и мстные парни оказываются теперь повсюду побдителями.

— Ну, что, взялъ? — смются двушки, когда онъ, смущенный, отходитъ отъ нихъ; въ перевод на боле ясный языкъ это восклицаніе означаетъ: «Оставь насъ въ поко, ты — старъ».

Но Рейэрсенъ все придумываетъ новые планы, какъ бы добиться своего. Годы нисколько еще не тяготятъ его, и онъ прекрасно знаетъ, что онъ все тотъ же отличный шкиперъ Рейэрсенъ, какимъ былъ и прежде. Онъ приставалъ съ своей яхтой ко всевозможнымъ берегамъ, и ни разу еще яхта не терпла по его вин какой бы то ни было аваріи; онъ покупалъ рыбу и сушилъ ее, писалъ и подавалъ счета, длиной съ мачтовую рею, и велъ самымъ аккуратнымъ образомъ судовой журналъ. Да, чортъ возьми, и все же люди не оказываютъ ему теперь должнаго почтенія.

— Вычисти хорошенько каюту, — сказалъ онъ однажды повару, такъ какъ придумалъ новый планъ.

Затмъ онъ съхалъ на берегъ и объявилъ сушильщикамъ, что на яхт найдется работа для двухъ двушекъ: надо починить кое-что для неге лично, да, кром того, исправить разорванный флагъ «Южной Звзды». Но ни одна изъ молодыхъ двушекъ не пожелала отправиться къ нему на яхту. Итакъ, планъ Рейэрсена опять пошелъ ко дну.

Онъ велъ переговоры цлыхъ два дня и все напрасно. Наконецъ онъ услыхалъ женскій голосъ, говорившій:

— Если моя помощь можетъ вамъ пригодиться, я къ вашимъ услугамъ.

Это говорила Паулина изъ чувства состраданія.

Рейэрсенъ съ минуту раздумывалъ. Она не спускаетъ съ него своего единственнаго глаза. Да, но на что она ему нужна? Наконецъ онъ благодаритъ и принимаетъ ея предложеніе. Паулина садится къ нему въ лодку, а двушки на берегу пересмиваются между собой.

Въ дйствительности же въ разсчетъ Рейэрсена совсмъ не входило наполнить свою каюту «страхомъ Божіимъ». Онъ просто думалъ, что ему удастся такимъ манеромъ заманить двухъ молодыхъ и красивыхъ двушекъ и весело провести съ ними цлый день за виномъ и бубликами, какъ это бывало во дни его славы. Ну, а теперь какъ быть и что длать?

Онъ вытащилъ изъ всхъ укладокъ разорванную одежду, притащилъ и флагъ, и Паулина принялась за работу. Но она была такъ молчалива! Рейэрсенъ налилъ ей стаканъ вина, она выпила его, все такъ же молча, и продолжала прилежно шить.

— Послушай-ка, Паулина, — говоритъ онъ, желая поддлаться подъ ея тонъ, — теб вотъ хорошо, ты Бога нашла.