Школа 1-4

М?ртвые не могут дышать, думает Мария, значит, Юля жива. Почему же она лежит на земле с травой во рту и не замечает Марию? Мария трогает Юлю пальцами ноги, но та не шевелится. Мария приседает возле не? на корточки и тут глаза е?, уже достаточно привыкшие к темноте, различают пятно на стволе дерева над юлиной головой, кора там темнее, чем в других местах ствола, пятно похоже на выплеск т?мной или прозрачной жидкости. Мария нерешительно протягивает руку и касается пятна. Оно сухое, видно, жидкость давно уже высохла. Уже давно. Мария поднимает глаза вверх, мимо ч?рной листвы, зв?зды охватывают небо над земл?й, ветер тишины шевелит волосы на голове Марии, и вдруг она понимает, что произошло, словно кто-то раскрыл перед ней книгу, где на одной странице написано вс?. Зв?здная мельница вращается в другую сторону.

Она видит Юлю, лежащую точно так же под этим деревом, одежда на ней разорвана, на плече синяк, сквозь дыры видны царапины, изо рта торчит трава с маленькими кладбищенскими цветочками, щека испачкана земл?й, и она не дышит, совсем не дышит, и по стволу теч?т кровь. Мария отч?тливо понимает, откуда взялась кровь, потому что волосы Юли полны ею, она лежит в них, как алый виноград в вечерней листве своих лоз, как т?мная и тяж?лая роса в предрассветной траве. Тот, кто убил Юлю и изорвал на ней одежду, хотел сделать с ней то, что делал дядя Андрей с Марией, только с м?ртвой. Мария совершенно не может себе представить, что бы это могло быть, и от этого ей становится ещ? страшнее, она знает, что сначала ощупывают тело, наверное, за этим следует какая-то жестокость, гадость, как говорила Юля, и, это Мария знает наверняка, сильная боль. Мальчишки в школе называли это "лапать". Для этого и надо лапать, чтобы понять, как потом сделать больно. Но не просто больно, а как-то по-особенному, так, например, и дядя Андрей лизал ей лицо, перед тем, как начать мучить. И это особенно страшно. Когда отец бил Марию, она знала, за что он е? бь?т, и что он когда-нибудь перестанет. Гадость же беспричинна и потому безжалостна, как смерть. Мария садится в траву возле Юли и закрывает лицо руками, чтобы не видеть больше тот кошмарный мир, где она всегда жила.

Земля плыв?т и кружится под ней, как цветок огромной кувшинки, она теряет равновесие и валится набок, поджимая ноги к животу, давящее оцепенение наваливается сверху, оторвав ладони с кровью от лица, Мария видит, как Юля открывает глаза. Они кажутся Марии необычно большими и светлыми, словно их освещает лампа, кожа юлиного лица движется, подобно воде под ветром, она поворачивается к Марии и изда?т тихий щ?лкающий звук, волосы сминаются е? щекой, шурша и ломаясь о траву, деревья за плечом Юли сотканы из слюдяного льна, кладбищенские кресты поднялись длинными неоновыми сталактитами между стволов.

Мария д?ргается, выворачивается через спину, хватается рукой за траву и застывает, дрожа, над пропастью неба, из горла е? вырывается хрип, ей становится смешно и страшно одновременно, смешно от страха и страшно оттого, что смешно. Она медленно полз?т спиной от берега аллеи, превратившейся в реку расчерченной на квадраты воды, лицо е? меняется, из носа теч?т кровь. Уткнувшись головой в могильную ограду, она бь?тся и глубоко дышит от переполняющей радости, подносит к лицу руку, полню травы и засовывает траву в рот. Она чувствует горечь и сырость, длинный рукав зв?здной мельницы захватывает е? и, подняв в воздух, снова бросает в траву, она хватается за руку лежащей Юли, которая сме?тся и тащит е? к себе, они обе корчатся у дерева, строя рожи темноте, плюются травой и то коротко хохочут, то всхлипывают от сл?з, Мария с дурным стоном перекатывается через Юлю, чувствуя е? кости под собой, рв?т траву и катается по земле, издавая всякие звериные звуки, лицо е? опутано волосами, на зубах хрустит земля, она ничего не понимает, но тело е? бь?тся и д?ргается, пока силы совершенно оставляют е?. Тогда она замирает, слушая, как колотится сердце. Юля лежит рядом с ней, рот е? открыт и травы в н?м уже нет. Волосы обнажили е? шею с одной стороны, и на ней Мария замечает т?мное продолговатое вздутие, уходящее в голову и разбитое до крови.

- Тебе больно? - осторожно спрашивает е? Мария.

- Нет, - отвечает Юля. - Когда били, было больно.

- Кто бил?

- Дядьки, - говорит Юля, почти не двигая ртом. - Затащили меня в машину, вс? лицо замотали тряпкой, - медленно продолжает она, - так что еле дышать могла. Привезли сюда, били наотмашь по голове, потом ногами в живот. Потом долго делали гадость, до крови, а когда надоело, дали железякой по шее.

- И что дальше?

- Подохла, вот что. Мозги из меня вышибли.

- Но ты же живая, - возражает Мария.

- Ты полагаешь? Просто очень похоже.

- Так что, м?ртвая?

- Я же тебе сказала.

- Ты - м?ртвая?!

- Тц, хватит! - громким ш?потом говорит Юля, прижимая ладонь ко рту Марии. От ладони пахнет свежестью кладбищенской травы, слизняками и чем-то ещ?. Чего ты ор?шь?

Мария умолкает, глядя на растущие за спиной Юли деревья.

- А я? - почему-то спрашивает она.

- Ты? Ты - живая. Чувствуешь, как от меня воняет?

- Да.