Школа 1-4

- Это потому, что я м?ртвая. Я гнию. Ты боишься?

- Да, - тихо соглашается Мария.

- Хочешь вернуться домой, к маме и папе?

- Нет, - не очень уверенно говорит Мария, почему-то вспоминая, как Юля убила дядю Андрея, спокойно, чуть сожмурившись, чтобы кровь не попала в лицо.

- Ты разве раньше не замечала, как от меня воняет? - злобно скорчившись, говорит Юля. - Как от сдохшей собаки. Я гнию. И душиться не помогает. Ты когда спала со мной на чердаке, неужели не чувствовала вонь?

- Я думала, это мышка, - отвечает Мария.

- Это не мышка, - передразнивает е? Юля. - И даже не зайчик. Ты когда-нибудь думала о том, что умр?шь?

- Да.

- А что будет потом?

- Не знаю. Наверное, ничего.

- Представь себе, что когда ты умр?шь, тебе будут делать гадость.

- Кто?

- Не знаю кто, но непохожие на людей.

- А ты?

- А я воскресла.

3. Смерть

Они молча лежат, распрост?ршись на траве возле железной могильной ограды. Ночное кладбище огромно, Марии кажется, что оно больше города, что город это только спящий остров посреди мира м?ртвых. Небо теперь спокойно и плоско, как воды пруда в безветренный вечер. Повсюду т?мным туманом стоит тишина. Марии представляется странным, что она ещ? жива, а не умерла, как вс? вокруг. Она отдельными картинами вспоминает свою прошлую жизнь, картины эти немы и покрыты бурым нал?том времени, лица людей на них отретушированы до кукольного сходства.

- Юля, - тихо зов?т она.

- Что?

- А что они с тобой делали, там, у дерева? Что такое гадость?

- Ты действительно хочешь это знать?

- Да.

Юля рассказывает ей, что такое гадость. Мария поражена и долго обдумывает, как такое вообще может происходить.

- А какого они размера? - спрашивает она.

- Вот такие, - Юля показывает руками.

- Ой. А зачем они это делают?

- Им от этого приятно. И ещ? они любят, чтобы тебе было больно.

Мария вспоминает, как отец е? бил, и ей кажется, что ему тоже было приятно. Хотел ли он сделать с ней гадость? И почему не сделал?

- И что, все мужчины делают гадость? Это у всех так?

- Да.

- И все вокруг об этом знают? - Марии снова становится страшно оттого, в каком мире она жила до сих пор. Рано или поздно с ней должны были сделать гадость, а она ничего не знала про это, повсюду властвовал заговор молчания. Прошлое превращается в кошмар. Она тихо лежит, вытянувшись по траве, и медленно погружается в глубину этого кошмара, как ныряльщик с опущенным вниз лицом. Они все хотели только издеваться над ней, только видеть е? мучения, а вовсе не желали ей добра. Она была тем кот?нком, которого сбрасывали с крыши. Мария снова вспоминает дядю Андрея, его влажный язык, отупевшие глаза, тяж?лое дыхание, он был ведь будто пьяный, хотя ничего не пил, это проклятие гадости овладело им, превратило его в животное, он тоже хотел только одного: сделать эту ужасную, непостижимую вещь с Марией, с е? телом, предназначенным вовсе не для того, хотел пытать е? этим садистским, нечеловеческим способом, он хотел е? боли и сл?з. И дядя Андрей сам получил то, что хотел сделать Марии, его прибили, как бешеного зверя, теперь он никому больше не сможет сделать гадость. Если бы сейчас дядя Андрей валялся здесь, Мария ударила бы его ногой в лицо, она бы била его до тех пор, пока не расквасила бы ему рожу, потому что та дрянь, которую он хотел сделать с ней, не может быть искуплена даже смертью.

- Сволочь, - говорит она. - Дрянь поганая.

- Кто сволочь? - спрашивает Юля.

- Дядя Андрей.

- Не думай о н?м. Его уже считай нет, - говорит Юля. - Его теперь в землю закопают.

- Вс? равно сволочь, - с удовольствием повторяет ругательство Мария. Раньше ей не разрешали ругаться, и она вообще не понимала, зачем знает подобные слова.

- Хочешь, пойд?м ещ? одного прибь?м?

Мария поворачивает голову и смотрит на Юлю, но та не сме?тся.

- Так что, пошли? Боишься?

- Нет, - отвечает Мария, но губы е? противно дрожат.

- Я буду убивать, -говорит Юля. - Я. Ты будешь только смотреть, - она вдруг улыбается какой-то ясной, ласковой улыбкой, и тихо сме?тся, и Мария, сама не зная почему, тоже сме?тся, вытирая запястьем землю с лица.

Они шатаются по ночным улицам, не зная своего пути, они движутся в темноте между безжизненными строениями, как маленькие астероиды в тени пылевых облаков, фонари же словно большие космические светила проплывают мимо Марии, шаги е? легки, и ноздри дышат ароматом смерти. Смерть вокруг не?, подобная бескрайним полям белых цветов, объятым тишиной, подобная опустившейся к самой земле Луне, веющей морозом своей вечности, и Мария больше не боится заблудиться в т?мных улицах, потому что ей вс? равно, где быть в этом безмолвном некрополе, над которым ей дана неведомая власть.