Школа 1-4

- Как тебя зовут? - спрашивает Катя.

- Вера, - отвечает проснувшаяся девочка, вынимает руку из-под щеки и тр?т себе ладонью нос.

- А меня - Катя, - говорит Катя и, закинув ноги обратно на кровать, ложится, накрывшись простынью до подбородка.

- А чего ты проснулась?

- А я и не спала.

- Всю ночь?

- Всю ночь.

- И не хочется?

- Не-а.

Вера немного думает над Катиными словами, а потом снова засыпает, дыхание е? становится ровнее, и Катя понимает, что это будет теперь е? подруга.

Дн?м она показывает Вере ракушку, которую хотела подарить маме, и да?т послушать, как шумит в ней штормящее море. За это Вера вед?т е? в степь, в русло пересохшего канала, где неистово трещат соломенные кузнечики и едкий запах сухих трав отбирает вс? дыхание, Вера сидится на колени и собирает кост?р на обугленном месте, поджигает сухие стебли спичкой, а Катя тоже садится рядом и глядит на е? исписанные засохшей грязью сапоги, поджатые один к другому, потом они ложатся просто на землю, головами к огню, и неспешно курят маленькие самокрутки, которые сделала Вера из горьких сухих листьев, она собрала их некогда в глубине степи и принесла с собой, Вера заворачивает их сперва в носовой платок и с шорохом мн?т руками, чтобы они превратились в порошок, а потом аккуратно заворачивает в газетные полосочки, они курят, затягиваясь неглубоко, дым не едок, и даже Кате, которая никогда ничего не курила, не хочется кашлять, только жж?т горло, они курят, и над их волосами пылает прозрачный огонь, степной ветер сеч?т сухую траву у самых их губ, солнце качается в небе, как плавучая стеклянная лампа, и Кате становится хорошо, так хорошо, будто она всю жизнь жила так, небо опускается ей к лицу, от него веет холодом, солнечный свет слепит глаза, душные прохладные облака протекают сквозь не?, она, не вставая, может идти по ним, потому что земля стала стеной, она ид?т и встречает белые горы, огромные, каких не бывает на земле, и на которые можно взлетать, и белые долины, по которым текут синие разломы рек, и реки эти очень глубоки, если провалишься в одну из них, то упад?шь вниз, в них не вода, а пустота забвения, это реки смерти. Но если стать на колени и держаться руками за белый берег, можно увидеть внизу землю, полную зел?ных садов и п?стрых домиков, ж?лтых дорог и цветущих маковых лугов сна. Вера сперва взвизгивает от разверзшейся под ними глубины, но Катя говорит ей, чтобы не боялась, они проплывают сейчас над будущей Москвой, сплошь заросшей алыми маками, и среди них ид?т в белом кителе огромный человек, это товарищ Сталин. Он наклоняется и вглядывается в поднявшиеся из живой земли цветы, гонимые ветром под самые стены Кремля, он улыбается, потому что в стране его мир, и над маковым морем встали уже серебристые эстакады высотных дорог, по которым несутся вдаль поезда, и сверкающие самол?ты мерно проходят в небе, между Катей и Сталиным, как пароходы, которым не нужно спешить, потому что они знают настоящую цену времени. Товарищ Сталин поднимает голову, острые его глаза видят Катю за тысячи в?рст высоты, он сме?тся ей и машет рукой, и Катя понимает: она оказалась здесь, в недостижимости, только благодаря Сталину, труду советского народа, трогательная любовь наполняет е? сердце, она плачет от счастья, ей так радостно, что больше совсем нечего уже желать, и хочется жить так и дальше, бесконечно, чтобы делать мир лучше и лучше, краше и краше, потому что найден путь и оста?тся только идти по нему, всем вместе, и нет этому пути конца.

Они с Верой не разговаривают потом, они и так вс? понимают, л?жа в высохшем русле старой реки, которая была здесь тогда, когда их ещ? нигде не было. Перед уходом Вера гасит руками тлеющие остатки костра.

А ночью, в темноте глухого сна, куда она проваливается, не успев задуматься о светящихся пунктах зв?зд за ровным оконным стеклом, Катя выходит из дома в незнакомую степь и ид?т по ней, не зная куда, ей кажется, что лежащая в небе бетонным шаром луна зов?т е? в сво? таинственное место, степь поглощает е?, теряя под ногами путь, отбирая всякое понятие о сторонах света, утопив в себе все ориентиры, только зв?зды светят над головой, но по ним отыскивать направление Катя не умеет. Она видит белый пятиэтажный дом в ночи, одиноко стоящий посреди высоких трав, перед ним висит, качаясь на ветру, фонарь, стоит лавочка и на ней сидят е? отец и мать. Они сидят, обнявшись, в свете покинутого фонаря, их лиц не различить во тьме, ветер сплетает длинные волосы матери, относя их вверх, словно ветер этот дует прямо из земли. Катя подходит к родителям, садится рядом с отцом, он обнимает е? рукой, она жд?т, что он назов?т е? сейчас катюшкой или зайчиком, но он молчит, качается фонарь, ветер нес?т невесть откуда взявшиеся листья тополей по невесть кем проложенным посреди степи каменным плитам, и в небе ходит выщербленная серыми оспинами луна, и оспины е? похожи для Кати на соски, словно луна - это каменное вымя, потерянное в светящихся цветочках огромного ч?рного луга.