Школа

Волков чуть не поперхнулся от такой бестактности.

- В смысле? - вполне недружелюбно уточнил он.

Его устрашающие интонации, однако, нисколько не смутили незваного собеседника.

- Спите плохо. Собирались уехать. Да что там — сбежать! Будем называть вещи своими именами.

- А что, это является предметом обязательного обсуждения в вашей школе?

- О, не будьте так обидчивы и мнительны! Тут, как в деревне — всё на виду. И жизнь бедна на приключения. Каждый ваш шаг становится известен абсолютно всем, даже если мы будем затыкать себе уши и закрывать глаза.

- А говорить со мной об этом вас тоже что-то обязывает?

Минута потребовалось Пирогову, чтобы отсмеяться после этих слов, полных праведного гнева.

- Тысяча извинений! - выговорил он, прикладывая руку к груди. - Если мой скверный характер портит вам настроение, я готов сию секунду покинуть вас и более не смущать разговорами.

- Да сидите. Мне-то что?

Они вернулись к еде: инспектор — вымучено и демонстративно, Станислав Артемьевич — непринуждённо и расслабленно.

- Кстати, - после некоторого молчания снова начал «кавалерист». - Вы не хотели бы посетить один из моих уроков?

- Почту за честь, - нашёл в себе силы вернуться к манерам Волков. - Когда, вы думаете, это лучше всего сделать?

- Да вот хоть сразу после обеда. Ровно в час. Я буду в шестьдесят второй аудитории. Это на третьем этаже, в западном крыле.

- Думаю, что это неплохая идея. Какой предмет?

Что ж, он продолжит играть инспектора, если им так угодно.

- Анатомия.

- Хм.

Нужно было как-то оправдать это ребяческое хмыканье, но никаких мыслей в голову не шло.

- Хорошо. Я буду там ровно в час.

- Вы не пожалеете, - поспешил заверить его «естественник». - В своё время я получил именной знак от вашего департамента за оригинальный подход в изложении учебного материала. Борис Арнольдович сам, лично вручал его мне.

- Когда это было?

- Не далее как два года назад.

- Что-то не припоминаю.

- Да? А я вас хорошо запомнил. Вы сидели в первом ряду с красивой барышней. Блондинкой.

Та, что была у него до Сони. Вот дурак! Зачем он таскал её с собой на торжественные заседания управления? Ах, да! Там после был фуршет. Хотелось покрасоваться перед ней. И перед коллегами похвастать.

- И сам Борис Арнольдович...

- Да! Я, признаюсь, слегка оробел. Не привык к такому вниманию. Споткнулся даже, выходя на сцену. Знак храню у себя на видном месте — над буфетом. А вам благодарность за что-то потом объявили.

Да, было такое. Но Станислав Артемьевич отсутствовал в его воспоминаниях напрочь.

- Скажите, а как вы были одеты?

- Во фрак.

- Во фрак?

- Да. Малиновый такой. Взял его напрокат у «Зельдина».

И он мог забыть такое? Вручение почётной награды усатому типу из прошлого века в малиновом фраке? Не тот ли самый это был фуршет, где он позволил себе лишнего? Масть пошла. Где он с шефом откровенничал насчёт изъянов государственной системы образования.

- Вижу, доставил вам неудобства своими глупыми воспоминаниями, - без промаха определил Пирогов. - Прошу великодушно меня простить.

- Это вы меня простите...

Они ещё слегка пораспинались друг перед другом, восстанавливая нарушенный совсем недавно мир. Интересный субъект, этот Станислав Артемьевич, хоть и заносит его с фамильярностью.

- Послушайте, а где вы так научились декламировать стихи?

- Вы заметили!

- Как не заметить.

- Отвык. Здешней публике поэзия до лампочки, - он глубоко вздохнул. - В театральное по молодости поступал... Да что я вру! Два курса отучился.

- А почему бросили?

- Вот. То-то и оно, что не бросал.

Воспитанный Виктор Игнатьевич не торопил его с ответом, понимая, что всегда есть опасность наступить незнакомому человеку на какую-нибудь мозоль. Надо будет — сам скажет.

- Призвали.

- В армию?

- Да, в неё! - рассмеялся Станислав Артемьевич, но каким-то странным смехом, отчего создалось впечатление о неискренности его веселья.

Ну, и ладно.

- А вы не знаете, чего это Анатолия Сергеевича на обеде опять не видно? Снова поломка?

- Кто вам сказал?

- Простое предположение, - ответил Волков и совершенно не к месту добавил: - Выведенное дидактическим способом.

Станислав Артемьевич к этим его талантам отнёсся равнодушно.

- Нет, он у себя.

- Неотложные вопросы?

- Да какое там! Они в шахматы режутся.

- Они?

- Ну да. В одиночку в шахматы играют только индивиды с нарушениями психики в очень запущенной форме. А он у нас не такой. Он у нас знаете, какой. Ух!

Станислав Артемьевич расставил локти в стороны и напряг кулаки, олицетворяя собой циркового силача или гимнаста.

Причём здесь шахматы?

- Ну-с, так я вас жду через полчаса у себя на уроке?

--

Он не стал дожидаться звонка и пришёл за минуту до начала урока.