Школа

Они принялись чаёвничать, и Волков использовал отведённое ему время для того, чтобы всячески продемонстрировать: он целиком в работе, вникает в суть дела, и, пока во всяком случае, поводов для беспокойства не находит. Чай он тоже искренне похвалил.

- Когда, как вы думаете, Анатолий Сергеевич сможет уделить мне минутку? У меня возникли кое-какие вопросы относительно последних циркуляров.

- Он сейчас ведёт урок. Вы знаете, наверное, что он совмещает директорскую должность с преподаванием математики в старших классах.

- Нет, не успел ещё узнать. А что так? Нехватка кадров?

- Нет. Это его давняя страсть.

- Математика?

- И математика тоже.

Она сидела между ним и окном, в которое ломилось нестерпимое солнце, не до конца прикрытое шторами. Он увидел лучи, играющие на коже её рук, запутавшиеся в коротких полупрозначных волосинках, и в следующее мгновение его рука сама оказалась поверх её ладони.

Она не вырвалась сразу, посмотрев на него, как показалось, слегка печально, а руку свою высвободила через некоторое время, оставив его бесстыдную длань лежать одиноко на поверхности стола.

- Давайте организуем вашу встречу с директором за обедом. Вас это устроит?

- Вполне.

--

Встреча не состоялась. Когда прозвенел длинный звонок, означающий обеденный перерыв, и Виктория Павловна усадила Игоря Игнатьевича за отдельный столик в столовой, где разговору никто не смог бы помешать, директору срочно понадобилось лично присутствовать при каком-то ЧП в бойлерной. Он мимоходом извинился, ссылаясь на неотложность проблемы и непредвиденность ситуации и исчез в сопровождении полного господина в синем рабочем халате и самой Виктории Павловны.

Пришлось обедать в одиночестве, наблюдая за тем, как школьники и преподаватели справляются со своими обязанностями в деле потребления калорий и витаминов. На него косились издалека, но никто не решался подойти, чтобы «засвидетельствовать почтение». Должно быть, не имелось соответствующего указания начальства или, наоборот, имелось, но только носило оно запрещающий характер. Лишь вежливый официант пару раз поинтересовался по долгу службы, не угодно ли господину инспектору чего-либо ещё.

После обеда он вернулся к прерванному занятию (чтению глупых бумажек), поскольку ни директор, ни его секретарь так и не появились, не предоставив ему другого поля деятельности. Досье на Анатолия Сергеевича оказалось таким же скупым, и все остальные он просмотрел без всякого прилежания. Одни и те же слова мелькали перед сонными глазами: родился, поступил, закончил...

Разнообразие в этот бессмысленный и унылый процесс внесла уборщица, забежавшая к нему в кабинет часа в два пополудни.

- Вам звонят! - доложила взволнованно она, размахивая в воздухе мокрой тряпкой.

На проводе его ждала невеста. Зинаида Андреевна, против обыкновения, ничего не перепутала и не забыла.

- Боже, как я по тебе соскучился! - воскликнул жених, и его душевный порыв был почти на сто процентов искренним.

Он бы, наверное, отдал полжизни, чтобы сейчас оказаться дома, на диване, в обнимку с Соней, вдалеке от занесённого снегом интерната с его чарующей красавицей-секретаршей.

- Я купила тебе шапку. Такую, как ты искал. Представляешь, какая удача!

- Без примерки?

- Я уверена, что она подойдёт. Но даже если и нет, мне сама хозяйка салона любезно согласилась дать пять дней, чтобы в случае чего вернуть.

- Ты у меня молодец!

Ещё звонили из «Метрополя», уточняли насчёт праздничного меню. Она сказала им, что окончательное утверждение они произведут за неделю до Нового Года. Второй взнос нужно будет сделать тогда же. В целом, они укладываются в намеченный бюджет. Ну, разве что рублей двести придётся накинуть сверху официантам.

Соня его хорошенько отвлекла за те десять минут, что они пообщались. И даже в некотором роде вернула к реальности. Она там, в городе, среди друзей и коллег. В кругу семьи. А здесь — его блажь и невыдержанность. Наваждение растает, как только он покинет это треклятое место.

Решившись после разговора на очередную прогулку, он поболтал с давешним водителем, которому всё-таки удалось подогнать грузовичок к школе. Он вовсе не казался таким нелюдимом, как вчера. Возможно, это ненастье было причиной его настроения, а не скверный характер. На вопрос же о состоянии дороги, он ответил в высшей степени легкомысленно:

- А! Нету там никакой дороги. Одна снежная пустыня.

- И что теперь? - удивился его беспечности Виктор Игнатьевич.

- А что? Пошлют технику и расчистят. Если нового снегопада не будет.

- Кто пошлёт?

- Известно, кто. Мэрия. Мы тут не деревня заброшенная какая-нибудь, а уважаемое учреждение. Здесь сын самого Ивана Кузьмича учится.

Приходилось верить этим оптимистическим речам водителя. Другое дело, что вот именно сейчас, если он вдруг захочет вырваться отсюда, то, получается, вариантов у него никаких и нет. Эта мысль неприятно пощекотала его.

- Скажите, а тот снегоход...

- Снегоход-то? Есть такой. У Петровича. Он в двух километрах отсюда. На хуторе.

- А связь с ним как-нибудь поддерживается?