Школа

— Это сработает, — уверенно сказал Нэгл. Он повернулся к остальным. — Между прочим, все,  чему вы были свидетелями, является частью выпускных экзаменов мистера Норкросса. Эту процедуру проходят все наши студенты, перед тем как покинуть наш Институт.

Монтгомери смотрел на стену все с тем же чувством нереальности всего происходящего. Он прикоснулся пальцем к гладкой, стеклянной поверхности. Все изображенное находилось не на поверхности.

— Мы фиксируем все фотографируя, — пояснил Нэгл. — За исключением тех случаев, когда это просто тренировка, результаты которой ученик не желает сохранять. Однако чаще для тренировки применяется вот такая трехмерная коробка.

Он прошел в дальний конец комнаты, отодвинул от стены полутораметровый куб на роликах и нажал кнопку сбоку. — Куб внутри засветился.

— Не могли бы вы продемонстрировать? — обратился он Норкроссу. Тот подключил свою гарнитуру к боковой панели у нижнего края куба. Почти мгновенно внутри куба появился маленький серебристый самолетик. Самолет маневрировал, как в настоящем полете, пикировал, набирал высоту, катился по взлетной полосе.

— Не хотите попробовать? — кивнув на Норкросса, предложил Нэгл Гандерсону.

Усмехнувшись слегка нервно, инженер взял у Норкросса наушники, подогнал их к своей голове и уставился в теперь уже пустую внутренность куба:

— Что мне делать? 

— Создайте копию своего XB-91 и проведите ее через все этапы полета, — предложил Нэгл.

Медленно начали появляться нечеткие, очень асимметричные очертания Девяносто первого. Гандерсон нервно рассмеялся над своим собственным творением:

— Больше похоже на корабль-призрак Древнего Морехода. Что, черт возьми, случилось с двигателями на правом крыле? Они не работают.

— Разверните самолет, — предложил Норкросс.

Модель неуклюже повернулась вокруг своей оси, хвост при этом исчез. Гандерсон восстановил его. Теперь не работали двигатели левого крыла.

— Не могу справиться, — пожаловался Гандерсон, чувствуя, что пот выступил у него на лбу от напряжения, вызванного сохранением образа.

— Это намного лучше, чем то, как большинство из нас делает в первый раз, — сказал Норкросс. — Мы, инженеры, гордимся своими визуальными способностями. Они весьма важны для нас.

Гандерсон с несчастным видом покачал головой и снял головной убор. Он протянул его Монтгомери:

— Попытай счастья, Юджин. Посмотрим, сможешь ли ты изобразить Девяносто первый, в комплекте с крыльями и хвостом.

Монтгомери почувствовал, что не смог бы взять наушники, даже если бы от этого зависела его жизнь:

— Нет, — сказал он хриплым голосом. — Я не собираюсь выставлять свое невежество на всеобщее обозрение.

Нэгл, глянув на майора, а затем за окно, предложил:

— Ладно, ребята, на сегодня хватит. Вам предстоит увидеть и узнать еще многое, а дело уже идет к вечеру, поэтому давайте продолжим завтра с утра.

Всю дорогу обратно в отель Монтгомери, потрясенный увиденным, проклинал свой детский страх, который помешал ему принять гарнитуру куба-визуализатора. 

А Нэгл ведь уловил этот страх и, видимо, чтобы избавить его от смущения, сменил тему разговора, прежде чем кто-нибудь еще успел что-нибудь сказать. — Подумал Монтгомери. И от этой мысли раздражение его стало еще сильнее. Необходимость сделать телефонный отчет Доджу была еще одним источником острого раздражения. Монтгомери отложил звонок до окончания ужина, а затем решил, что полковник вполне может обойтись без его доклада.

Он долго гулял по пляжу и сидел на камнях, пока не стемнело. Затем, постепенно, словно осмеливаясь заглянуть через щель двери в какой-то чулан с кошмарами, он позволил себе обдумать то, что видел в Институте днем. Хотелось отмахнуться от всего этого как от обмана и мистификации, но так просто это не пройдет. Норкросс казался совершенно честным в своей части демонстрации. Монтгомери не мог понять, как его могли обмануть. И не было никакой очевидной цели в таком обмане.

Единственным разумным предположением было то, что инженер был наделен каким-то образом почти сверхчеловеческими способностями во время своего выступления. Но Монтгомери не был готов принять такой ответ без борьбы.

Когда он вернулся в отель, его ждал звонок от Доджа. Тогда Монтгомери пожалел, что не верит в сверхспособности Норкросса. Если бы он высказал такое предположение, его рассказ звучал хотя бы наполовину разумно. Полковник при этом конечно подумал бы, что он сошел с ума. Нет такое говорить не стоит, но и правды тоже не скажешь, все равно не поверит.

Но Доджа больше всего интересовало, примут Монтгомери или нет.

— Я почти уверен, что они меня примут, — сказал майор. — Нэгл вел себя так, как будто этот вопрос уже решен.

— Ты видел что-нибудь, что дало бы тебе представление о том, что там происходит?

— Нет. У меня был только очень долгий разговор с Нэглом. Похоже, у него какая-то фобия против школ. По-видимому, если бы мы сожгли все здания всех учебных заведений и уволили всех учителей и профессоров, все было бы так как нужно, по его мнению.

Полковник хмыкнул: