Школа безумия

Как только я закрыла дверь, полезла в карман и вытащила обертку от жевательной резинки. Перевернула ее и посмотрела на исписанную сторону.

Почерк был мелким, но разборчивым. Всего одна строчка.

Думаю, теперь мы знаем ответ, не так ли?

Я перечитала ее дважды и покачала головой. Понятия не имела, что это значит.

Ответ на что? Я могла бы показать это полиции, хотя знала, что ничего не выйдет. Не было никаких доказательств того, что записку написала Грейс. И даже если я смогу это доказать, что тогда? Это просто вопрос. Вопрос, которого я даже не поняла.

Но это подтвердило мои подозрения. Грейс разыгрывала полицию. Случившееся после того, как я увидела Элизу в ту ночь — висящую в петле в подвале своего дома, — и Грейс, прикованную наручниками к трубе в соседней комнате, — было выше моего понимания. Я не думала, что когда-нибудь это узнаю. Я подумала о Грейс. Какой тихой, какой бессловесной она была в школе.

Всегда делала то, что ей говорили. Никаких вопросов. Никаких жалоб.

Сколько раз я заходила в «Уолмарт» и покупала на кассе у Кортни пачку жевательной резинки» «Джуси фрут»? Наблюдала ли Грейс за мной каждый раз?

В школе мы думали, что Грейс — самая слабая из нас. Что ею легче всего манипулировать. И все это время мы ошибались. Окажись мы с ней на необитаемом острове, Грейс перебила бы одну за другой. Она бы осталась последней.

Прочитав записку в последний раз — Думаю, теперь мы знаем ответ, не так ли? — я бросила ее в унитаз и смыла.

Я снова подумала об этом, пока шла по коридору к своему кабинету. Провела там всего неделю и еще не воспринимала его как свой. Все время думала о своих старых пациентах, особенно о Хлое. Интересно, что с ней стало? Прекратила она себя резать или нет? Сумела ли сама справиться с тем, что ее беспокоило?

Сев за стол, я вытащила досье нового пациента. Имя: Питер Данбар. Возраст: восемь лет. Причина, по которой его направили ко мне: физическое и сексуальное насилие со стороны отца, который в настоящее время ожидает суда. Сегодня Питера на прием приведет мать. Хотелось бы поговорить и с ней тоже. Убедить, что ей следует и самой посещать терапевта. Если Питер подвергался насилию, велика вероятность, что и она тоже.

Я захлопнула папку, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Иногда меня мучает вопрос, зачем мне все это надо? Каждый день я встречаюсь с детьми, которые имеют серьезные проблемы с психическим здоровьем. Я говорю с ними и своими разговорами вытаскиваю их из депрессии и тревоги. Пытаюсь помочь им понять, что жизнь стоит того, чтобы жить, что в мире есть хорошее, даже если это всего лишь проблески.

Элиза назвала меня слабой — по крайней мере, по сравнению с ней — и я думаю, это правда. В мире полно слабых и сильных людей. Возможно, я не такая сильная, как Элиза, или не такая сильная, как Грейс, но это нормально. Главное, чтобы хватило сил помогать детям, попавшим в ловушку боли.

Моя работа — сделать все для того, чтобы они не сдались. Я хочу быть с ними. Хочу быть достаточно сильной, чтобы протянуть руку и взять их за руки. Дать им понять, что они не одни. Что жизнь не сводится к боли, которую они чувствуют. И как бы низко они ни пали, им всегда есть к чему стремиться. Есть то, что никто не может у них отнять.

Надежда.

Всего за последние десять минут Элиза позвонила тринадцать раз, и с четырнадцатой попытки, когда дверь гаража открылась, Грейс, наконец, ответила.

— Привет, Элиза.

Пауза — Элиза, несомненно, удивилась, что, наконец, получила ответ, — а затем ее голос перерос в злобный рык.

— Где ты была, твою мать? — прорычала она.

— Там.

Снова пауза.

— Нет, тебя не было.

— Была. Я была в лесу. Смотрела, что ты будешь делать.

Элиза раздраженно вскрикнула.

— Эмили, мать ее, Беннет, догадалась. С каким удовольствием я бы выстрелила в ее гребаное лицо, но в больнице она вызвала меня на откровенный разговор. Везде были видеокамеры. Где ты была, черт возьми?

— Пока ты привязывала бедную девочку к дереву, я решила не доводить наш план до конца. Я вспомнила, каково было мне, когда ты и другие связали меня. Какой беспомощной я себя чувствовала. Какой одинокой.

Грейс на миг умолкла.