Школа безумия

Шагая позади Маккензи, я незаметно вытащила предмет из кармана. И сама поразилась, увидев, что это: браслет из черного шнура с четырьмя белыми бусинами. На каждой бусине была буква, и эти буквы вместе составили слово, от которого я чуть не расхохоталась. Но я с невозмутимым лицом вручила браслет Маккензи.

Бусины складывались в слово «сука».

Элиза и Оливия захихикали. Кортни поднесла ладонь ко рту, чтобы скрыть улыбку.

А вот Маккензи, похоже, не увидела ничего смешного.

— Забавно, — сказала она. Затем взяла браслет, провела большим пальцем по бусинам и бросила его в ближайшую урну.

* * *

Я так и не поблагодарила Дестини. На следующей неделе нам ни разу не удалось остаться наедине, а по прошествии времени было бы странно поднимать эту тему. Но она, похоже, не возражала. Это был наш маленький секрет.

Тем не менее я чувствовала, что должна проявить себя, особенно после того, как появилась Грейс Фармер. Как и у Дестини, у Грейс не было комплексов по поводу воровства. Когда в торговом центре она передала украденную вещь Маккензи, та одарила меня многозначительной улыбкой. Как будто знала, что я ее обманула, и просто ждала подходящий минуты, чтобы использовать это знание против меня. Не думаю, что Дестини ей сказала. Тем не менее я подумала, что Маккензи не в последний раз пыталась выставить меня перед остальными полной идиоткой. И я решила попрактиковаться. Присмотреть вещь и прикарманить ее. Чтобы выяснить, как далеко я смогу зайти, не будучи при этом пойманной за руку.

Это была первая неделя марта, и я была с матерью в «Уолмарте».

Мы пришли купить кое-что из одежды. Мать толкала тележку. Когда она не смотрела — когда никто не смотрел, — я схватила со стойки пару жемчужных сережек и сунула в карман жакета. Стоили они меньше десяти долларов. Не настоящий жемчуг. Просто подделка. Имитация. Насколько я могла судить, это был дешевый хлам и никто не станет переживать, если его украдут.

Но кто-то все равно заметил. Охранник без формы по имени Грегг. Он дождался, пока мы с мамой дошли до стеклянных дверей, и внезапно шагнул вперед, перегораживая нам дорогу.

— Юная леди, — его басок преследовал меня в течение многих лет, — будьте добры, следуйте за мной.

16

Во время своего еженедельного похода в «Здоровую пищу» мать купила еще больше чая.

Она со странной гордостью в голосе перечисляла экзотические названия. Ни одно из них не впечатлило меня, но я знала, что чем раньше сдамся, тем скорее смогу получить ответы.

— Сколько ты за них выложила? — спросила я, глядя на пакеты. И тут же покачала головой. — Ладно, неважно. Не хочу знать, как быстро ты транжиришь мое наследство.

Моя мать включила конфорку, затем повернулась и оперлась спиной о стол. По ее лицу расползлась медленная улыбка.

— Кто сказал, что ты вообще в завещании?

— Я твой единственный ребенок.

Она пожала плечами.

— Нет внуков, нет наследства.

Мать считала себя бунтаркой.

Я поерзала на табурете и уперлась локтями в стол-островок.

— Итак, как ты узнала про Дестини?

Улыбка погасла.

— Когда ты в последний раз говорила с ней? Ты когда-нибудь видела ее после средней школы?

Нет, не видела. Родители забрали ее сразу после инцидента с Грейс. Месяцем ранее отец Дестини получил перевод и уехал в Южную Каролину, а Дестини, Тайлер и их мать остались в Лэнтоне. Учебный год близок к завершению, рассудили они, какой смысл вырывать детей из школы? Недостатка в деньгах их семья не испытывала, и они вполне могли позволить себе жить на два дома. Помню, Дестини сказала, что это дало матери больше времени на упаковку вещей, хотя позже я узнала, что они наняли профессиональных грузчиков, чтобы те все сделали.

— Эмили? — спросила мать, видя, что я в подобии транса.

Я моргнула и посмотрела ей в глаза.

— После того как она сменила школу, я никогда ее больше не видела.

Мать поджала губы и кивнула. Воспоминание было ей явно неприятно. Позор, который ее единственный ребенок навлек на ее семью. И не один раз, а дважды. И второй раз — последний — был намного хуже, чем первый.

* * *

Когда мы, наконец, вышли из «Уолмарта» — проведя час в душном кабинете без окон со столом и четырьмя пластиковыми стульями, пока охранник Грегг читал мне лекцию о том, почему воровать нехорошо, а мать сидела и молча кипела, — уже начало смеркаться.

Не проронив ни слова, я поплелась следом за матерью на автостоянку. Я молча села в машину и застегнула ремень безопасности. Мать вставила ключ в замок зажигания, но не повернула его. Она просто сидела, сгорбившись, глядя на руль.

— Мама? — прошептала я.

Но она даже не взглянула на меня.

Большую часть времени в душной комнате без окон я проплакала, раз за разом прося прощения. Грегг несколько раз повторил, что должен позвонить в полицию, предъявить обвинения, отправить меня к судье, но ничего такого не сделал. Вместо этого он сфоткал меня, сказав, что повесит этот снимок на пробковую доску в офисе менеджера.

Зачем? Что ж, все просто, юная леди: отныне доступ в этот магазин вам запрещен.

Все это время мать ни разу не взглянула в мою сторону.

Я попробовала еще раз, уже громче.

— Мама?