Школа боевой магии. Том 1 (СИ)

Но самое главное, я теперь знал, как зовут мою фиалковоглазую — Маринка, Марина, Мариночка. Я готов был повторять это имя снова и снова. И пофиг на Морану, сказки это.

Когда, наконец, я смог оставить Агафью Ефимовну и отправиться на занятия, прошло немало времени. Занятия были уже в самом разгаре. Народ учился стекать с острия атаки. Они работали в тройках, все, даже кадеты, и только Арик с Ильёй тренировались вдвоём.

Суть тренировки, насколько я успел понять, заключалась в том, чтобы увидеть направление атаки и сместиться по косой линии, как по стороне треугольника, острый угол которого и есть остриё атаки. Получалось, чем сильнее атака, тем легче с неё стечь, главное, успеть. А если не успеваешь стечь, к примеру, атака внезапная и короткая, то достаточно увидеть внутри себя, как стекаешь с острия, и тогда удар пройдёт по касательной, и ущерб будет меньше.

Боря глянул на меня и хмуро спросил:

— Где был?

Я промолчал. Не мог же я всем тут рассказать, что успокаивал нашу кухарку. Понятно, что воспримут, как отмазку. Причём, отмазку так себе.

Не дождавшись от меня ответа, Боря спросил:

— Куда идти знаешь?

Понятно куда, в комнату наказаний.

Я развернулся и пошёл. Конечно, я как бы и не очень виноват, не мог же я бросить Агафью Ефимовну. И прикрываться женщиной тоже не мог. Поэтому спокойно принял свою судьбу.

Артём догнал меня уже у самой комнаты наказаний. И когда открывал дверь, сказал:

— Зря ты опоздал. Там и так сейчас обстановка напряжённая, а тут ты ещё.

— А что я? — пожал я плечами. — Я тут не причём.

И спокойно направился к цепям. И так же спокойно протянул Артёму руки. Я абсолютно не чувствовал своей вины и в то же время, готов был принять наказание, потому что оно справедливое — на занятие-то я опоздал.

Он с некоторой неуверенностью взял наручники, наверное, вспомнил, как они отцепились в прошлый раз. Мы с Артёмом посмотрели в глаза друг другу, и он решительно защёлкнул их на моих запястьях. Подождал немного и пристегнул ошейник.

И снова, едва он подошёл к двери, как наручники, и ошейник расстегнулись. Сами. Словно не желая наказывать меня.

Артём совсем не удивился. Он кивнул и сказал, что хоть и без цепей, но я должен буду пробыть тут некоторое время, иначе дисциплину держать сложно будет.

Я не протестовал. Потому что по большому счёту Артём был прав. Я тут же сел на пол, показывая готовность отбыть положенный срок.

— Я не буду тебя закрывать, — сказал Артём напоследок. — Но ты не выходи пока, хорошо?

Я кивнул. Я всё понимал. Надо, так надо. Всё справедливо — я действительно нарушил дисциплину, и я действительно не мог поступить иначе.

Артём вышел, а я вспомнил Марину, как она в коричневом клеёнчатом переднике и в жёлтых резиновых перчатках протирала пенной губкой грязные тарелки окунала их в воду и перекладывала в соседнюю раковину, где её рыжая подруга ополаскивала тарелки уже чистой водой и складывала в сушилку для посуды.

Воспоминания были сладкими. Я смаковал каждое её движение, вспоминал каждую чёрточку, выбившуюся из-под косынки прядь, завернувшийся край одной перчатки, то, как Марина стояла, перенеся вес тела на одну ногу, а вторая нога касалась пола только носочком.

Немного царапало то, что Марина не увидела меня. Она просто не обратила на меня внимания, но я-то её увидел!

Я признался сам себе, что всё время беспокоился, как она там, в подвале. А после того, как нашёл Арика, беспокоился ещё больше. Ведь она такая нежная, такая хрупкая…

Дверь открылась. Вошёл Григорий Ефимович.

Я растерялся. Подскочил и тут же постарался спрятать свои чувства и мысли, потому что они очень личные — я опустил голову и скривил рот, чтобы стереть с лица блаженную улыбку.

Григорий Ефимович, казалось, не обратил внимания на мои старания. Он постоял немного на пороге, а потом прошёл к столу.

— Извини, — сказал он. — Другого стула здесь нет.

— Ничего, — ответил я. — Мне и так норм. — И сел, где сидел, только развернулся к Григорию Ефимовичу лицом.

После того, как я справился со своими чувствами, мне стало интересно, что он скажет. Ведь рассказывая про двух братьев и сестру, он нам соврал. Конец у истории был не такой оптимистичный. И с другой стороны, если он соврал нам в той истории, то, где гарантия, что он не врёт в остальном?

Короче, больше я ему не верил.

Григорий Ефимович негромко сказал:

— Спасибо, что не оставил мою сестру.

Я пожал плечами, мол, всё ок, не надо благодарностей.

— Она очень болела и сильно переживала, когда Радим ушёл. Мы всегда вместе были и никогда не расставались, всегда помогали друг другу. А тут он отшвырнул Гафу, а потом и вовсе замахнулся на неё… На Гафу! Представляешь?

И я представил… Как я замахиваюсь на Соньку.

Нет, такое даже представить невозможно. Она же сестрёнка, я ж её защищать должен. Если я ударю её, то кто я буду после этого?

— И я ударил его, — глухо сказал Григорий Ефимович. — Впервые ударил брата вот так. Не в шутку, не в игре, а…