Школа чувств (СИ)

Она смотрит на него — и верит, что так всё и будет, он настроен очень решительно. Она проглатывает комок в горле и кивает:

— Что ж, посмотрим!

6

Праздничный день 5 октября был практически неучебным. По давней школьной традиции в День учителя объявлялся День самоуправления: из старшеклассников назначались директор и завучи, выбирались «учителя», проводящие короткие тридцатиминутные уроки, которых в этот день обычно было четыре. А потом в актовом зале, который больше напоминал зал какого-нибудь ДК, силами учащихся давался праздничный концерт.

Морозов вместе с друзьями сидел на балконе и ждал, когда будет выступать Маша. Концерт ему был абсолютно не интересен, но вот танец Соловьёвой посмотреть хотелось. Так же, как хотелось увидеть её партнёра Андрея — что за крендель такой? Выступает с ней уже много лет, а так и не удосужился даже поцеловать! Хотя здесь Саша был даже ему благодарен. Если раньше он факт нецелованности Марии воспринимал как весёлое недоразумение, то теперь его внутренний зверь-собственник урчал от удовольствия — он у неё первый. И этот статус-кво он закрепит за собой во всём, что касается этой девушки.

Он так и не понял, когда она стала ему небезразлична. Их общение, лёгкое, с дружескими подколками и беспричинным смехом, вдруг стало ему необходимым. Когда он касался её, обнимая или просто беря за руку, то чувствовал электрические разряды во всём теле, именно поэтому он перестал её целовать — это становилось мучительным действием. Маша не воспринимала его как мужчину и открыто признавала это, и он внутренне бесился, прекрасно понимая её преподавателя по танцам: спящая красавица вытягивала все соки, ничего не давая взамен.

Это ещё не было любовью, но Саше хотелось бы взаимности хотя бы в этой своей влюблённости в Машу. И теперь пробуждение её чувственности превратилось в дело жизни. Рядом с ней он становился тем самым розовым романтиком, которым быть не мог по определению, то есть в силу своего характера. По крайней мере, ему так казалось раньше. Но теперь ему хотелось быть нежным, любящим и любимым. Нежным с Машей он уже стал, любящим — почти, а вот с любимым как-то не задалось.

Погрузившись в свои мысли, он прослушал, как объявили номер Маши, и очнулся только тогда, когда она и Андрей появились на сцене. Её партнёр был на полголовы выше неё, тонок в костях и очень подвижен. В чёрной рубахе с вырезом до нижней точки грудины, в чёрных брюках он смотрелся очень элегантно, но Саша рассматривал его вскользь — его интересовала Маша. А там было на что посмотреть.

На ней было невесомое белое платье на тонких бретельках с большими боковыми вырезами и с короткой бахромой вместо юбки, которая не скрывала её длинных стройных ног, обутых в серебристые танцевальные туфли на высоком каблуке. Волосы были тщательно зачесаны назад и собраны чуть ниже затылка в тяжёлый узел, который украшал белый цветок. Всё её тело было открыто зрителям, и Саша облизнул пересохшие губы, искренне не понимая, как можно было не соблазниться этой девушкой. Яркий сценический макияж делал её улыбающееся лицо более взрослым и почти незнакомым.

Пара застыла в середине сцены, и, когда потёк медленный пульсирующий ритм румбы, оба танцора будто переплелись телами, а потом разъединились, чтобы начать отдельный танец рук, ног, тел, душ. Руки Андрея обрисовывали контур тела Маши, а она выгибалась под ними, бесстыдно предлагая себя своему партнёру, но не касаясь его. В следующую минуту её левое бедро оказывалось на его ноге, и девушка плавно скользила вниз, удерживаемая за руки. А потом, покачивая бёдрами, вновь летела в его объятия. Он будто ненароком касался её бедра, но она легко ускользала от дерзких ухаживаний, предлагая любоваться собой на расстоянии и сдерживая страсть своего партнёра. Ритмические движения тела и бёдер Маши были проникнуты такими элементами эротизма, что Морозов сидел прямо, сжав зубы и стиснув руки в один кулак. В голове пульсировала одна мысль: «Ты врала! Ты всё время врала мне!» Как можно вот всё это принять за чистую, лишённую страсти технику? Ему казалось, что между партнёрами не было никаких тайн, и этот танец любви всего лишь продолжение их личных интимных отношений.

Когда танец закончился и послышались аплодисменты, Александр встал и, не замечая ног, по которым идёт, вышел сначала из зала, а потом и из школы.

На улице был день, а ему казалось, что вокруг разлилась темнота. Он не прощал обмана, он ненавидел предательство, а сейчас ему не верилось, что все действия Маши были бесхитростны и честны. Он подозревал её в самых жутких интригах, которые она плела вокруг него. Для чего? Он не знал и не хотел об этом думать. В груди клокотала Ревность — огромная, тёмная, грозящая раздавить всё на своём пути. Он слышал, как Мария звонила ему — на неё у него был поставлен отдельный рингтон, но не отвечал, только сбрасывал звонки. Хотел даже занести её номер в чёрный список, но потом благоразумие взяло верх — поговорить ведь всё равно придётся, поэтому пока просто выключил смартфон вообще, отрезая себя от внешнего мира.