Школа Добра

А я гадала, куда он их дел... Пельмени сидели в кастрюле в кружок и таращились в небо своими слепыми... лицами? Мордами? Телами? Что вообще у пельменей бывает?

– Они по-прежнему поют? – с трепетом спросила я.

– И очень заразительно, – несчастным голосом ответил староста химиков и жертвы испорченного эксперимента, услышав знакомый голос, откликнулись:

– В небесах высоко

Ярко солнце светит.

До чего же хорошо

Жить на белом свете!

– Что это? – я не знаю, чего в голосе Веника было больше: отвращения, ужаса или восхищения. – Дашь мне одного?

Наверное, все-таки восхищения.

– Ты как это сделал?

– Это не я... – признался Гениальные Ручки. – Я вообще хотел выяснить степень живучести золотой рыбки, а из-за некоторых, – тут он на меня посмотрел, словно это я ему пельмени в живую воду закинула. – Теперь вот... И главное же, обидно до чего!!! Я же всю, всю воду вылил! Я же не знал, что она такая... А ее прадедушка еще перегонял, с добавлением пера птицы Рок...

Тищенко чуть не плакал, а пельмени сменили тональность:

– Как на Лысой горе чёртов камень лежит,

Из-под камня того Ведьма-речка бежит.

Пусть прозрачна на вид в Ведьме-речке вода,

Пить не надо её никому никогда.

Веник взял одного певуна двумя пальцами и любознательно поинтересовался:

– Они хотя бы кусаются?

– Ничего они не делают, – Гениальные Ручки со злостью вырвал пельменя из лап нашего старосты. – Поют громко, ерунду разную смешную рассказывают и больше ничего.

– И зачем ты их тогда приволок?

– Не знаю… – брови домиком сложил. – Во-первых, они не любят одни оставаться… Что вы ржете, свиньи? Они, когда одни остаются, им страшно становится и они из-за этого… Размножаются, в общем. А во-вторых, хочу эксперимент провести… Опять ржете, ну, хватит уже!

Тем временем темные пошли в атаку. Чем хороша лига темных в борьбе против Школы Добра? Для Школы Добра, конечно? Тем, что магия у них вся – исключительно смертельного характера, а в понарошечной войне убивать по-настоящему нельзя. Вот они и оттачивают в этих учениях умения обходится без проклятий и колдовства.

Поэтому эльфы приставили к божественным стенам лестницы и просто полезли наверх. И численно они нас превосходили раза в два, если не в три.

Тищенко подбросил в руке пельмешек и, бросив на Веника взгляд, быстро сообщил:

– Они еще ни разу не повторялись! – размахнулся и шмякнул белым кругляшом в ближайшего темного. Пельмень повис на плече мрачного как предгрозовая туча эльфа, темный недоуменно посмотрел на прилетевший к нему снаряд, а снаряд подумал, если пельмени могут думать, само собой, оценил ситуацию, если можно так сказать и запел. Очень красиво, с надрывом, громко. И чистый тонкий голос разнесся над безмолвствующей Лигой Темных:

– Вино и гашиш, и Стамбул, и Париж...

Моряк, моряк, почему ты грустишь?

Возьми папиросу, хлопни винца.

И песенку спой про сундук мертвеца!

Первым свалился с лестницы эльф справа, и из кастрюли раздалось:

– Долетай до седьмого неба,

Я тебя там встречу – ты заметишь...

Долетай до седьмого неба,

Я ждала бы вечно, бесконечно...

– Дэй, – я впервые искренне восхитилась талантом Гениальных Ручек, – думаешь, они на ходу сочиняют?

– Черт ее знает, ту птицу Рок, у которой прадедушка перо спер, где она летала и чего нахваталась.

– Птицы Рок летают между звезд, – Веник мечтательно вздохнул. – Я, когда маленький был, даже видел одну...

Вот только сказки мне рассказывать не надо! Кто ж поверит в реальную птицу Рок... Хотя, до недавнего времени, я была уверена, что Великий зодчий – тоже сказочный персонаж.

Тем временем эльфы, удивленные, но больше раздраженные внезапным нелогичным музыкальным сопротивлением школьников, сгруппировались и ускорились.

Амадеус прицелился и выстрелил очередным поющим пельменем во врага. Темные нападающие, добрые школьные защитники, экзаменационная комиссия, Да Ханкар, ректор Ясневский и, видимо, все те, кого я не успела заметить на крепостной стене, затаили дыхание, вслушиваясь в каждую ноту, которую издавал поющий снаряд:

– Небо уронит ночь на ладони.

Нас не догонят, нас не догонят.

Пельмень в темного не попал, был пойман на лету под общий хохот присутствующих на внезапном концерте. Злой до чертиков эльф сжал в кулаке несчастного, и тот немедленно перешел на грудной женский голос и томно запел, доводя до истерики атакующих, ну, и защищающихся тоже:

– Как ты любил, ты пригубил погибели…

Не в этом дело, как ты любил,

Ты погубил, но погубил так неумело.

А напоследок я скажу...

Вскоре к летающим по воздуху пельменям присоединились пуговицы из подаренной ректором шкатулки, химики со стен поливали темных каким-то жутким раствором, от чего те так чудовищно ругались, что с них даже одно очко сняли. Ботаники что-то сделали с деревянными приставными лестницами, феи с зоологами, судя по воплям, доносившимся с другой стороны школы, тоже принимали активное участие в доведении темных до инсульта.