Школа двойников

Лизавета до сих пор помнила слова одного из служащих судебно-медицинского экспертного бюро. Это было ее первое интервью в морге. По просьбе ГУВД они снимали сюжет-опознание. Мол, не видел ли кто этого человека, подозреваемого в совершении ряда особо тяжелых… если вы знаете, где он находится, просьба позвонить… Искали серийного убийцу. А потому Лизавета, отправленная на съемки, решила снять еще и комментарий специалиста. Об убийствах, о жестокости. Седой, краснолицый дядечка с невеселыми глазами циника вздохнул и так ответил на ее вопрос о росте числа убийств, совершенных с особой жестокостью: «Ладно, от маньяка не может уберечься ни одно общество. Пугает маниакальное общество. Я здесь уже сорок лет работаю. Двадцать, десять, да что там, пять лет назад расчлененка – убийство с последующим расчленением трупа – было чрезвычайным происшествием. Поднимали на ноги всех и вся. Теперь это – рутина. Алкоголик убил сожительницу, взял топор и… Внучек решил ускорить смерть бабушки, в квартире которой прописан, пригласил друга, утопили старушку в ванне, потом решили замести следы, нашли нож… Обыватели действуют как маньяки, и нет этому конца и края… и главное, даже объяснить не могут потом зачем, почему… – Он начал рассказывать в деталях, какие трупы и какие части трупов к ним привозят. – Каждый день, каждый день – по тридцать-сорок клиентов…»

Лизавету покоробил загробный сленг, но главное было не в этом. Она почувствовала, что именно здесь и таится пропасть, за которой – человеческое небытие. Пропасть, которая может поглотить все – и представления о ценности каждой человеческой жизни, и «не убий», и «возлюби врага», и «человек – это звучит гордо». Ей стало жутко. С той поры она старалась спихнуть сюжеты с Екатерининского на кого-нибудь из коллег.

Еще только один раз она пережила нечто подобное – ужас, застилающий все вокруг, ужас, наступающий на горло чувствам и мыслям. Очаровательная, трезвомыслящая женщина, кандидат медицинских наук, нейрохирург, на полном серьезе рассказала, что среди нас – здесь, сейчас – живут приматы, не принадлежащие к роду хомо сапиенс. Лизавета, ожидавшая изящного парадокса, с улыбкой поинтересовалась:

«И много этих чудовищ в наших рядах?»

«Больше, чем вы думаете». – Женщина-врач покрутила в пальчиках сигарету.

«И как их распознать?» – все еще играла Лизавета.

«Никак, только вскрытие покажет. Я уже на трех натолкнулась. Внешне – самые обычные ребята…»

«И?..» – Только тут Лизавета почувствовала, что запахло паленым мясом, как в аду.

«Есть несколько признаков, по которым мы отличаем человека-разумного от прочих приматов, не только от горилл и шимпанзе, но и от прямоходящих ископаемых питеков. Один из них – расстояние от ствола головного мозга до плаща мозга. У человека это всего несколько миллиметров, у человекообразных обезьян – больше. За последние несколько лет мне привозили на вскрытие парней, у которых это расстояние – вот, с указательный палец!»

В комнате повисло молчание.

«И что?» – наконец сумела выдавить Лизавета.

«Ничего. Я знаю, что я о них ничего не знаю. Только то, что они от нас, всех остальных, отличаются, и отличаются сильно. Я не знаю, какой у них болевой порог. Я не знаю, что такое для них положительные эмоции и как вообще работает их мозг. Какие у них рефлексы. Я не знаю, насколько они социальны или асоциальны и могут ли приспособиться к жизни в обществе себе… – Врач усмехнулась. – Чуть не сказала „себе подобных“. Себе неподобных. А может быть, они антисоциальны и разрушают социум, в котором обитают? Я не знаю, жестоки они или добры. Но то, что они совсем не такие, как мы, – это точно».

Лизавета тогда ушла от нее, глотая горечь бессильного ужаса. Слова ученой нейрохирургини действовали, как нервно-паралитический газ. Наверное, так же некогда воспринимали пророчества Иоанна Богослова: «Из уст же Его исходит острый меч, чтоб им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя».

Немая жуть. Навязчивый кошмар.

Потом она рассказала об этих наблюдениях врача Маневичу. Азартный репортер поначалу загорелся – сюжет! сюжет! – а потом сник: они же не в романе братьев Стругацких, чтобы сражаться с нелюдями!

Так что встреч с патологоанатомами Лизавета боялась и бессознательно их избегала – в отличие от многих коллег, которые в погоне за «горяченьким» или «остреньким» частенько наведывались в бюро.