Школа гейш

Она не хотела есть. И пуще того не хотела видеть лица других майко.

«Десять минут. Пусть уйдут – тогда встану», – подумала она, снова ныряя в объятия сна.

И проснулась от резкой боли, когда кто-то дернул ее за волосы.

Мия раскрыла глаза, заморгала и вскрикнула от ужаса. В первое мгновение она даже не поняла, что нависшее над ней искаженное и страшное лицо принадлежит Кумико.

Щелкнули ножницы над ухом.

– Ведьма! – прошипела дочь самурая. – Сними свое проклятие, или я отрежу твои волосы.

– Ты совсем с ума сошла?! – Мия схватила ее за руку, безуспешно пытаясь разжать цепкие пальцы. – Кумико, что у тебя с лицом?

Кожу ученицы покрывали красные пятна. Если вчера они походили на сыпь от мандаринов, то сегодня скорее уж наводили на мысль о болезни – вздутые, багровые.

– Сними проклятие, ведьма, – прорыдала Кумико.

Снова в опасной близости от уха щелкнули ножницы. Мия вскинула руку, защищаясь то ли от атаки, то ли от жуткого вида майко, и нечанно задела костяшками пальцев по лицу.

– Ах, дерешься! Вот тебе!

Зажатые в кулаке Кумико ножницы сыграли роль кастета. Щека взорвалась болью и сразу онемела. Мия взвизгнула, бестолково отмахиваясь от атаки. Противница набросила ей на лицо одеяло, ослепив, и резко дернула за волосы вверх. Мия кричала, вырывалась и била вслепую кулаками. Жутковато клацали ножницы, голове становилось легко и почти не больно…

– Ведьма! Я тебе покажу, как насылать проклятия…

– Пусти!

– …специально патлы отрастила…

Мия прекратила вырываться. Чуть откинула голову назад и резко рванулась вперед, на звук всхлипов.

Это было больно! Все равно как приложиться с размаху головой о стенку. Но жалобный крик, переходящий в рыдания, подсказал, что удар достиг цели.

Тяжелое тело перестало давить сверху, стукнула дверь, отъезжая вбок. Мия села и наконец скинула одеяло.

Она была одна в комнате. Пол покрывали кровавые пятна – неужели она, Мия, расквасила Кумико нос, как советовал Джин?

В раскрытом дверном проеме виднелся двор и кусочек неба.

Что-то скользнуло по ее плечу. Мия машинально вскинула руку, ловя это «что-то», и вздрогнула.

В ее руках лежали свитые в толстый жгут пряди волос.

Очень хорошо знакомых волос.

Она вскочила, ощупывая ставшую такой непривычно легкой голову, и пряди потекли на пол вокруг нее черными блестящими змеями.

– Нет! – выкрикнула Мия. – Нет, нет!

Еще не в силах поверить до конца, она подошла к зеркалу, посмотрела в него и расплакалась.

«Волосы – это просто волосы, – твердила себе Мия. – Отрастут».

Но стоило вспомнить о своей утрате, как ей снова неудержимо хотелось плакать. Без привычной тяжести голова казалась пугающе невесомой. Зеркало отражало страшилище с криво обрезанными, торчащими в разные стороны вихрами. Да еще едва поджившая губа и под глазом наливается синяк – ну чисто мальчишка-сорванец.

Давя всхлипы, Мия скатала футон. Собрала обрезанные пряди. Может, получится сделать из них парик? Не ходить же ей в таком смешном и жалком виде.

Она оделась и вышла, плохо представляя, к кому обратиться со своей бедой. И почти сразу же наткнулась на госпожу Оикаву.

– Ми-я? – Рот у наставницы округлился, а лицо вытянулось. – О боги! Что с тобой случилось, девочка?!

Диковатый вид Мии привлек и других наставниц, а вслед за ними учениц. Мия переминалась с ноги на ногу под их любопытными взглядами и старалась рассказать все поскорее. Она уже не хотела, чтобы наказали Кумико. Лишь бы все это прекратилось и ее оставили в покое!

– Что здесь происходит? – Резкий мужской голос заставил ее вздрогнуть. Она вскинула голову и увидела, как лицо директора каменеет в маске ярости.

– Кто это сделал? – Голос Такухати звучал очень спокойно, но стоявшие рядом ученицы вздрогнули и попятились. Мие и самой захотелось забиться куда-нибудь в темный угол, лишь бы не видеть, как колкий синий лед в его глазах наливается опасным магическим сиянием.

Госпожа Оикава побледнела. Кумико была ее любимицей.

– Я не знаю, что на нее нашло, господин Такухати. Кумико – хорошая девочка. Послушная, вежливая. И за ней никогда раньше не замечали подобного…

– Конечно, – тяжело сказал директор. – Найти мне эту хорошую и послушную. Быстро!

Он подошел и встал рядом с Мией. Потянул за подбородок вверх, заставляя смотреть ему в глаза. Кончиками пальцев огладил щеку, и Мия почувствовала, как пульсирующая боль под глазом затухает. Пальцы Такухати переместились на ее нижнюю губу. Прикосновения были аккуратными, но не нежными, скорее деловыми. Так мог бы действовать медик, перевязывая рану.

В первый миг его злость испугала Мию, но сейчас страх отступил. Она почувствовала, что эта ярость предназначалась не ей.

– Вот к чему приводит молчание, лучшая ученица, – прошептал он, почти не разжимая губ. И тут же, повысив голос, обернулся к наставницам: – Ну? Где она?!

– Она заперлась в купальне, – тихо сказала одна из младших девочек.

Такухати нехорошо улыбнулся:

– Заперлась? Сейчас достанем.

Он быстрыми шагами пересек двор. Несмотря на трепет, который внушал директор в своем нынешнем состоянии, за ним потянулась толпа учениц и наставниц.