Школа гейш

– Заткнись! – произнес мужчина свистящим шепотом. – Знаю, что все вы мечтаете найти себе дурака побогаче, чтобы сесть ему на шею. Ненавижу! Всех вас ненавижу! Подлые шлюхи…

Он произносил эти слова и медленно наступал. Мия тоже медленно отступала, пока не уперлась спиной в стенку. Мужчина странно скривил лицо и вытер ладонь об одежду.

– Не трону. Тебя даже трогать противно.

О пресветлая Аматэрасу, да он безумец! От страха Мию прошиб ледяной пот. Она отползла в дальний угол и оттуда следила за мужчиной расширенными глазами.

Он больше не пытался приблизиться. Вместо этого зачем-то принялся развязывать пояс своего кимоно. Мия впилась зубами в ладонь, дрожа от ужаса. Если он подойдет, она закричит. И не важно, что потом скажет госпожа Хасу.

Мужчина разделся, лег на футон и моментально захрапел. А Мия до утра просидела в углу, не осмеливаясь пошевелиться.

Задремать у Мии получилось лишь под утро, когда рассвело и в кустах запели птицы. А всего час спустя солнечные лучи легли на рисовую бумагу на окнах золотисто-сиреневыми пятнами, и гость резко перестал храпеть. Воцарившаяся в домике тишина заставила девушку очнуться от короткого и тревожного забытья.

Мышцы задеревенели от неудобной позы. Мия потянулась, бросила беспокойный взгляд на футон и чуть не вскрикнула. Мужчина уже проснулся и сейчас разглядывал ее с каким-то неприятным и пристальным вниманием.

– Готова? – ухмыльнулся он.

– К чему? – Все, что Мия знала о сумасшедших, это что им лучше не перечить.

– К выкупу, разумеется. – Он выбрался из-под одеяла и тоже потянулся – с наслаждением, нисколько не стесняясь своей наготы. В иной ситуации сильное тренированное тело, лишенное жира, и рельефные узлы мышц произвели бы на девушку впечатление. Но сейчас ее мутило от усталости, бессонной ночи и страха, который внушал этот человек.

Она молча смотрела, как он подходит к бочке, как умывается, отфыркиваясь. Единственной надетой на мужчине вещью был амулет на шее – плоский камушек с дырочкой. Такие крестьяне подбирают у берега моря и носят от сглаза. У Мии тоже был такой в детстве. Только она носила его не на медной цепочке, а просто на шнурке.

Странное украшение для самурая.

– Я не хочу становиться вашей наложницей, господин, – наконец сказала Мия самым мягким и вежливым тоном, на какой только была способна.

– Врешь, шлюха. Все хотят, а ты не хочешь? Так не бывает.

– Зачем я вам?

– Ты еще и тупая? Зачем вообще покупают таких, как ты?

– Но я же вам отвратительна!

– Ну и что?

Закончив с умыванием и утерев лицо, он начал медленно одеваться. Мия стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу, и предприняла еще одну попытку:

– Если вы попробуете меня купить, я откажусь. Вы не сможете сделать этого без моего согласия.

– Врешь! – Он хихикнул. – Цену себе набиваешь, да, потаскушка?

О боги, да он действительно сумасшедший! Презирает гейш, считает их шлюхами, не желает их ласк, но при этом непременно жаждет выкупить Мию в наложницы! Зачем? Что он будет делать с женщиной, к которой не испытывает ничего, кроме отвращения?

Неужели снова придется пройти через это? Прилюдный отказ самураю, шепотки, взгляды, расспросы других гейш и насмешливо-сочувственное «ты совсем дурочка?» от госпожи Хасу…

– Ну, чего расселась? Вставай, пошли.

Перед выходом девушка плеснула саке на маленький алтарь в нише и попросила ками образумить безумца и тем самым избавить его от позора, а Мию от скандала.

Но боги решили не вмешиваться.

Куросу вгляделся в лицо молоденькой гейши и улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела как можно более безумной. Судя по ужасу, промелькнувшему в глазах девушки, ему это вполне удалось.

Он слегка сочувствовал ей, но лишь слегка. Лучше быть напуганной, но живой гейшей, чем совершенно безмятежной и мертвой наложницей.

– Ну надо же, и правда отказалась, – протянул он. – И что, надеешься, я теперь от тебя отстану? А если я сегодня тебя снова куплю?

Мия вздрогнула:

– Это ваше право, господин Ёшимитсу.

На мгновение Куросу ощутил себя настоящим мерзавцем. В этой девушке, вопреки грязной профессии, к которой ее готовили не один год, ощущалось что-то чистое, светлое и наивное. О ней хотелось позаботиться, сохранить этот свет. Поцеловать, утешить, развеселить…

Вместо этого он рассмеялся, подпустив в смех истеричные нотки:

– Ладно, ладно, не куплю! Если примешь от меня подарочек на память.

Глаза девушки изумленно расширились:

– Подарок?

– На память о прекрасной ночи. – Он стянул с шеи виим. Несмотря на маскировку, тот был горячим, словно не один час пролежал под жарким летним солнцем. – Дай руку!

Мия чуть отступила и на всякий случай убрала руки за спину, но Куросу эта попытка бунта скорее позабавила.

– Будешь упираться, куплю тебя этой ночью, заставлю голой ползать на четвереньках и лаять. Ну! Руку!

Девушка неохотно повиновалась.

– Ай!

– Чего пищишь? – с угрозой в голосе спросил Куросу и прижал окровавленный пальчик к гладкой каменной поверхности. Девушка трепыхнулась, и он сжал руку, оставляя синяки на нежной коже.

На мгновение амулет стал почти нестерпимо горячим – виим признал владельца.