Школа гейш

Мия неохотно сняла амулет и протянула его госпоже Хасу, но та не взяла, предпочитая разглядывать камушек из рук девушки.

– Откуда он у тебя?

– Господин Ёшимитсу подарил. – Она поежилась при воспоминании о сумасшедшем самурае. – Сказал, на память. Для защиты.

– Ясно. – Женщина кивнула. – Надень.

– Вы знаете, что это? – спросила Мия, с неясным облегчением надевая обратно подарок.

Женщина покачала головой:

– Нет, деточка. Но это не важно. Ты хотела помыться перед вечером, правильно? Так мойся, приведи себя в подарок. А нож я заберу. Не надо нежной деточке носить с собой такие опасные вещи. Ты и пользоваться им, наверное, не умеешь.

Мия кивнула, признавая ее правоту, и безропотно отдала нож.

– Это Асуки, – на всякий случай сказала она.

Госпожа Хасу осуждающе покачала головой.

– Я давно держу чайный домик и вижу, кто чего стоит, – сказала она грустно. – Из тебя никогда не выйдет хорошей гейши, деточка. Не важно, насколько умело ты составляешь икебану или красиво танцуешь. Зря ты отказала господину Такухати.

– Я… – Мия вспомнила полный обжигающей ненависти взгляд Асуки и не нашлась, что возразить. Она и раньше подозревала, что сваляла дурака, слепо доверившись оговору, а сегодняшнее происшествие окончательно расставило все по своим местам.

– И чего тебе не хватало? – продолжала увещевать ее женщина. – Богатый мужчина, молодой, красивый, щедрый. Девочки разве что из кимоно не выпрыгивают, чтобы привлечь его внимание. А ты носом крутишь.

– Но я…

– Они же тебе никогда не простят. И камушек не спасет. В прошлом году в соседнем чайном домике две гейши не поделили мужчину. Одна другой глаз выколола.

– Ой…

– Вот именно, что «ой». В следующий раз порчу наведут. Или змею ядовитую в кимоно подложат. – Хозяйка вздохнула. – Так что послушай моего совета: уходи. Пока господин Такухати тебя хочет.

– Он меня не хочет, – горько сказала Мия.

Госпожа Хасу покровительственно улыбнулась:

– Ой, деточка! Ты даже не представляешь, как сильно ты ошибаешься.

Развязно и чувственно звенели цитры, сладкий запах сандала щекотал ноздри. В полумраке на татами танцевала девушка.

Вот музыка резко оборвалась, и девушка, не успев остановиться, сделала еще шаг. Самураи рядом разразились одобрительными выкриками.

Такеши Кудо отхлебнул саке, безучастно наблюдая, как девушка медленно развязывает пояс. Она поймала его взгляд и облизнула алые губки.

Снова зазвенели струны, призывая продолжить игру.

Она ведь хорошенькая. Как раз тот тип женщин, который всегда нравился Такеши – высокая полная грудь, стройная талия, крутые бедра. А он смотрит на нее и не может выкинуть из головы утренний разговор с сёгуном.

Можно подумать, это так просто – обвинить одного из самых влиятельных людей в стране в измене!

– Я недоволен, – сказал Шин Ясуката, выслушав доклад. – Что значит – нет оснований? Я должен тебя учить? Нет оснований, так найди. Сфабрикуй, нарисуй, придумай.

Как обвинить в измене того, кто не имеет в Самхане ни друзей, ни родственников и известен своей непримиримой позицией в адрес чужеземцев? Поражение в войне не спишешь на сговор. Слишком много очевидцев, которые помнят, что в действительности случилось в огненном аду…

Сёгун не стал слушать разумные доводы.

– Я хочу избавиться от него! Так что ищи лучше. У тебя же есть свой человек в его окружении.

– Он не станет свидетельствовать. Тем более лжесвидетельствовать, – ответил господин Кудо, глуша раздражение. – Мы могли бы обвинить даймё в попытке переворота…

Одобрительные хлопки и крики оторвали начальника службы безопасности от невеселых мыслей. Гейша на татами уже стояла в одной нижней рубахе. Фонарь за ее спиной подсвечивал тонкую ткань, обрисовывая соблазнительные контуры тела. Вот она, словно догадываясь об этом эффекте, повернулась в профиль, вскинула руки и чуть прогнулась. Возбуждающий и развратный силуэт, черная тень на фоне огня…

Взять ее, что ли, сегодня? Он слишком много работает в последнее время.

– Никаких переворотов! Только измена! И мне нужно серьезное доказательство. Такое, чтобы ни один шакал не посмел визжать, будто Такухати оболгали. Ты меня понял?

Конечно, кто бы сомневался!

Сёгун – не божественный император. Как бы ни пыжился Ясуката, пытаясь причислить себя к дому Риндзин, доля крови повелителей драконов в его жилах слишком мала.

А если речь идет лишь о должности верховного военачальника страны, то неизвестно, на чью сторону встанут главы кланов. Недовольных много, последние годы лишь политика «разделяй и властвуй» позволяла Ясукате удерживать бразды правления…

Да сколько можно! Неужели он даже в чайном домике не может расслабиться?

Господин Кудо залпом допил содержимое чаши, швырнул в пустую посудину несколько серебряных монет и кивнул почти обнаженной красотке.

По дороге к одному из домиков любви мысли начальника службы безопасности снова свернули на проторенную дорожку.

Даймё и сёгун делят власть, а страдает Оясима.