Школа корабелов

По Неве величественно плыл, распустив паруса, большой корабль. Некоторое время молодые люди шли молча. Чувствуя неловкость, Саша спросил:

— Вы не скучаете по Франции? Петербург такой суровый, холодный город.

— О нет, летом здесь хорошо, а в такой день, как сегодня, не хуже, чем у меня на родине. Я, мосье, из Прованса. Мой отец погиб в Испании, он был храбрый офицер, красивый, гораздо красивее вас… Я очень его любила. А когда мы обеднели и мне пришлось искать работу, знакомые порекомендовали меня маркизу Траверсе. Ему как раз нужна была гувернантка.

Услышав имя Траверсе, Саша похолодел. Несмотря на то, что чертежи находились у него под мышкой, он совершенно забыл о цели своей прогулки.

— Мадемуазель Шарлотта, ровно в семь часов я должен быть на аудиенции у его сиятельства маркиза де Траверсе. Его особняк где-то здесь на Английской набережной.

— Значит, вы направляетесь к нам? О, какое замечательное совпадение! Не волнуйтесь, мосье Попов, мой противный хозяин не придерживается особой пунктуальности. А наш дом рядом, до него мы дойдем за пять минут.

Саша посмотрел на часы. Девушка тоже остановила на них свой взгляд.

— У вас очень красивые часы, мосье. Пожалуйста, дайте мне полюбоваться ими, — попросила Шарлотта, протягивая тонкую смуглую руку.

— Извольте. Эти часы я получил в награду от государя императора, — не удержался от хвастовства Попов.

— Ой, как интересно! — Француженка пыталась разобрать надпись на золотой крышке. — Вы должны дать мне слово, что расскажете, какой подвиг совершили, заслужив награду царя.

— С удовольствием, мадемуазель Шарлотта, если только мы с вами еще когда-нибудь встретимся.

— Конечно, встретимся. Мне с вами очень хорошо, мосье. Я даже не стесняюсь откровенно признаться в этом. Ведь я родилась на юге Франции, а там женщины не умеют скрывать своих чувств.

Шарлотта тепло посмотрела на молодого человека, совсем не похожего на фатоватых светских щеголей из гостиной маркиза. Саша поймал на себе ее взгляд и покраснел.

«Что со мной? — подумал он. — Интересно, что сказала бы Наташа, увидев меня сейчас».

Шарлотта продолжала щебетать, пока не подошли к дому. Она сама проводила Попова до кабинета министра.

Первое, что бросилось Попову в глаза, — это большой, во весь рост, портрет императора Александра, висевший в простенке между окон позади огромного письменного стола. Министр сидел за столом, углубившись в бумаги. Прошло по крайней мере минут пять, пока он поднял голову.

Выслушав рапорт Попова, маркиз пригласил его сесть.

— Инспектор классов Лебрюн, — сказал он по-русски, с заметным акцентом, — доложил мне о вашей работе. Что за научный фундамент, который вы, господин Попов, собираетесь подвести под кораблестроение? Признаться, я плохо понял господина Лебрюна.

— Ваше сиятельство, я готовлю планы и расчеты, показывающие постоянное производство линейного корабля.

— А для чего нужны такие планы? Разве нельзя строить корабли без них? — спросил маркиз, обратив к Попову острые серые глаза.

— Ваше сиятельство, во все времена у всех народов кораблестроение было делом избранных. Сейчас же, в золотой век парусного флота, когда ученые разработали вопросы соотношения главных размеров корабельного корпуса, установили методы вычисления плавучести и остойчивости корабля, исследовали условия сопротивления воды движущемуся судну, создали расчеты правильной нагрузки, определили напряжение связей корпуса при качке на волнении, когда прочно установился тип большого боевого корабля, — сейчас пришло, наконец, время изменить и сам способ его постройки.

— Гм! — глубокомысленно произнес маркиз, для которого кораблестроительная наука была такой же хитрой и непостижимой, как китайская азбука. — А чем вы можете доказать, что ваше нововведение столь значительно?

— Извольте взглянуть на чертежи и расчеты, ваше сиятельство. Они еще не завершены, но уже сейчас наглядно убеждают в моей правоте.

Министр бегло просмотрел бумаги и возвратил их Попову.

— Завтра в два часа дня, господин Попов, явитесь с этими чертежами и расчетами в Зимний дворец на аудиенцию к его величеству. Постарайтесь получше подготовить объяснения к ним.

Десятки мыслей пронеслись у Попова после слов маркиза Беспокойно застряла одна: завтра день свадьбы, завтра в два часа в Никольском соборе он должен венчаться с Наташей.

— Завтра я не могу явиться, ваше сиятельство.

— Как вы сказали? Не можете? — Маркизу показалось, что перед ним сумасшедший.

— Завтра я не могу явиться, — твердо повторил Попов.

— Это почему же? Разве у офицера могут быть более важные дела, чем аудиенция у его величества?

— Ваше сиятельство, — с мольбой в голосе произнес Попов. — Я очень прошу назначить другой день. Завтра у меня…

— Довольно! — остановил его раздраженный маркиз. — Вы придете в назначенное вам время.

Министр наклонил над столом выбритое до синевы круглое лицо, ставшее жестоким и холодным, и дал понять, что прием закончен.

Наташе было очень неприятно, что час венчания в церкви придется несколько отодвинуть, но она и виду не подала, что огорчена этим. Она обняла Сашу и горячо поздравила его с успехом.