Школа любви

Инициатива, к великому сожалению, исходила от нее, ибо иного выхода у Элизабет не было. Филипп, судя по всему, не горел особым желанием ее видеть. Разве случайно секретарше Элизабет раз пять пришлось перезванивать сюда, пока время встречи не было согласовано, при этом Элизабет предупредили — она может рассчитывать не более чем на полчаса. Время мистера Клэнси всегда расписано по минутам.

В том, что он преуспел, ничего удивительного для Элизабет не было. Шесть лет назад, когда ему исполнилось тридцать, Филипп не просто подавал надежды в бизнесе, он уже тогда прочно стоял на ногах, вернее, знал, чего и как хочет добиться.

Энергии и напора ему было не занимать, значит, итог справедлив. Теперь Филипп Клэнси один из самых крупных предпринимателей Англии. Производство, финансы — куда ни кинь, везде у него есть доля. Он контролировал интересы своей фирмы из этого роскошного офиса в центре Лондона. Да, Филипп Клэнси высоко взлетел, поэтому и позволяет себе так много. Хрустит себе салатом, и хоть бы что…

— Не выпьешь вина? — прервал Филипп ее мысли. — Или на работе не пьешь?

— Разумеется, нет. Предпочитаю вести дела на свежую голову.

— Весьма похвально… Ради бога, сядь, пожалуйста. Нелепо, когда ты стоишь. Это меня нервирует.

Слова были произнесены добродушно, даже виновато. Но Элизабет не обманешь — ничто не могло вывести Клэнси из себя, его нервы как канаты из лучшей стали. Неужели она должна разоблачаться только потому, что он сам без пиджака, упрямо подумала Элизабет.

Все же она села, повесив сумочку на спинку кресла, положила лист бумаги прямо под нос Филиппа на стол, постукивая по нему своим изящным ноготком.

— Это я получила вчера. Поскольку времени у нас мало и, как я вижу, ты крайне занят… Может быть, я прочту тебе вслух и мы обсудим?..

— Почему бы тебе не снять жакет?

— Не имею ни малейшего желания.

Неужели она должна разоблачаться только потому, что он сам без пиджака, упрямо подумала Элизабет.

— Да тебе же будет удобнее. Смотри, какая сегодня теплынь.

Филипп прав — отличный выдался денек. Хотя уже была середина октября, солнце сияло на безоблачном голубом небе — погода, которая у многих вовсе не ассоциируется с Лондоном. На самом же деле довольно типичная. Элизабет, которая прожила здесь всю жизнь, хорошо это знала. Если бы она была сейчас одна, то непременно сняла бы жакет. Но в присутствии Филиппа ни за что!

Дело в том, что ее шикарный шерстяной костюм был не просто модным нарядом, а прежде всего доспехами, ибо, несмотря на ее неприступность, отмечавшуюся всеми посторонними, в строго официальной одежде Элизабет чувствовала себя куда увереннее.

— Мне и так хорошо, — сухо возразила она, закрывая тему. — А теперь давай вернемся к твоему делу…

Филипп внимательно смотрел на нее, однако мысли его были далеко.

— Знаешь, сейчас ты стала похожа на Хелен больше, чем когда-либо. Просто потрясающе! Как две капли воды! — сказал он, не сводя с нее глаз.

У Элизабет все сжалось внутри. Все, кому не лень, всегда отмечали необычайное сходство между ней и матерью: те же светлые волосы и контрастирующие с ними по цвету глаза, классические черты лица. На фотографиях они вообще смотрелись как сестры.

Но хотя Элизабет вдоволь наслушалась этих комплиментов за свою жизнь и пыталась пропускать их мимо ушей, на самом деле они больно задевали ее. Фатальное сходство с матерью стало ее проклятием, чего никто, конечно, и заподозрить не мог бы.

— А как она сейчас?.. Наслаждается солнцем в Калифорнии?

— Наверное.

— Разве ты не общаешься с ней? — удивился Филипп.

— По правде говоря, нет… Но давай лучше поговорим о деле…

— Я очень расстроился, когда услышал о смерти твоего отца. Поверь!.. Он был прекрасным человеком. Прими мои искренние соболезнования…

На мгновение сердце Элизабет оттаяло. Филипп прав — Уильям Тэлманн был достойнейшим из людей. Его все любили за мягкость, отзывчивость и доброту, не говоря уж о деловых качествах. Его внезапная смерть просто раздавила ее, будто вмиг погас сильный яркий свет.

Но к чему изъявления сочувствия? Дань светской вежливости? Так она в том не нуждается!

Элизабет вздернула подбородок и поджала губы.

— Забавно, что ты заговорил о моем отце. Это как раз непосредственно связано с тем, почему я сейчас здесь.

— Связано с отцом? — изумился Филипп. Промокнув салфеткой уголки рта, он швырнул ее на стол. — Ничего не понимаю. В чем дело, наконец?..

— Вот в чем, — Элизабет назидательно постучала по сложенному листу ногтем, затем аккуратно раскрыла его. — Будешь читать сам или мне читать вслух?

— Он на английском?

— Да.

— В таком случае, думаю, сам разберусь. — С пренебрежительной миной Филипп протянул руку за листком. — Представь себе, я обучен грамоте лет с четырех.

Элизабет изобразила подобие улыбки. Она не ожидала, что он огрызнется. Выходит — сама напросилась. По правде говоря, на его месте она поступила бы точно так же.