Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор

– Вы тоже полагаете, что я – просто человек, а доставшиеся мне от отца силы со временем уйдут? – уточнила Василиса. Рода Вааловича именовали корифеем, вряд ли он мог ошибаться. Как ей к этому относиться? Радоваться или огорчаться?

– Я никогда не «полагаю», я знаю абсолютно точно. Но на ваш век этих сил хватит, чтобы спокойно работать среди нас. И это хорошо, к вам уже привыкли. – Род Ваалович кивнул в сторону Яна Вольфовича и добавил: – Кто-то больше, чем привык.

«Почему все так усиленно сватают меня за Яна? Чтобы перестала на Елисея засматриваться? Да я и так уже все поняла, сижу в сторонке и склеиваю осколки разбитого сердца, но Яна в качестве утешительного средства рассматривать не собираюсь. Моя любовь – это моя проблема, сама разберусь, а поклонники мне даром не нужны. Утверждение, что лучшее средство для утешения несчастной любви – это новая любовь, всегда казалось мне насквозь фальшивым. Если можешь запросто вырвать из души страстное стремление к человеку, заменив его другим, то и не любил никогда. Мне не стыдно за свое чувство – невозможно не любить Елисея, если узнал его получше, а кто я такая, чтобы бороться с невозможным? И это не восхищение его умом, красотой, мужественностью, благородством и прочими достоинствами, это… просто часть меня, опасаюсь, что пожизненная. Что ж, кто-то живет без руки, кто-то без ног, а у меня задача гораздо проще – жить без сердца, безнадежно и навсегда отданного директору родной школы. Одно плохо – Елисей эмпат, его наверняка раздражают мои чувства, но тут уж я ничего поделать не могу. Не нравится – не прислушивайся к моим переживаниям».

– Красавица, бросайте этого древнего корифея, – промурлыкал на ухо Василисе чарующий мужской баритон. – Заповедная ночь так коротка, абсурдно тратить ее на разговоры!

– Дамиан, тебе фанаток среди ведьм не хватает? – лениво бросил Род Ваалович. – От нашей сотрудницы отстань, пока Ян драку не начал.

Василиса недоуменно смотрела на склонившейся над ней потрясающий образчик мужской красоты: высокие скулы, четкий контур лица, черные как смоль волнистые волосы и большие темно-карие, почти черные, глубокие глаза под темными росчерками бровей. Если бы на свете не было Елисея, то она признала бы этого парня первым красавцем на земле! Среди его волос поднимались витые рога, за спиной извивался могучий хвост, раздвинутые в улыбке полные губы демонстрировали белые клыки, что ничуть не портило общего великолепного облика, лишь придавало ему экзотичности. От безотчетного любования прекрасным Василису отвлекла Мара, которая пихнула ее в спину и сказала зло:

– Очнись, подруга, это демон. Дамиан, иди своей дорогой, тебя уже ждут! (Стайка восторженных девиц действительно пожирала красавца жаркими взорами.)

– Дамиан? Демон? – переспросила Василиса. – Так это вы были той женщиной?!

– Прошу запомнить – я всегда мужчина! Тело у меня в самом деле женское, но это временно.

– Наказали его так, – объяснила Мара, – подселили его сущность в женское тело. Истинный облик возвращается к нему на одну ночь трижды в год: сегодня, в ночь под Рождество и на Ивана Купалу. Ох, и отрывается он в эти ночи! Изыди, демонюга, не приставай к приличным девушкам!

– Марочка, ты никак не можешь понять, что приличные – самые вкусные, – мурлыкнул демон. – Василиса, за страстную ночь я раскрою вам все свои тайны!

– Вы же кого-то любите, – неодобрительно напомнила Василиса. Только она не пытается утешиться в чужих объятьях, а все остальные живут согласно философии экспресс-замены?

Реакция на ее слова была неожиданная: Дамиан окаменел, зло хлестнул по бокам хвостом и сердито ушел.

– У вас привычка такая – грязными сапогами по чужим чувствам топтаться? – хмуро спросил оказавшийся рядом брюнет, которого директор называл Атанасом. – Моему брату не стоит напоминать о его любви, о том, как неразумно он попался в сети моих светлых собратьев.

– Это вы-то светлый? – недоверчиво спросила Василиса.

– Не похож? А так? – Мужчина распустил за спиной белоснежные крылья и покрылся белыми перьями от кистей рук до шеи.

– Развелось ангелов – ни днем, ни ночью покоя нет, – донеслось до них брюзжание Алексея Семеновича. – Всю сложнейшую и гармоничную структуру мироздания сверхъестественными силами портят!

– Развелось физиков – ни днем, ни ночью покоя нет, – не остался в долгу Атанас. – Всю простейшую и гармоничную структуру мироздания зашифровали своими формулами так, что ангел крыло сломит! Когда я слушаю ваши рассуждения, то даже не понимаю, что именно я не понимаю!

– Вер-рр-рно, вер-рр-рно, я стараюсь окна кабинета физики по большой дуге облетать, – прокаркал черный ворон, усаживаясь на плечо Рода Вааловича. Географ ласково улыбнулся птице и осторожно погладил ее по сложенным крыльям.

Василиса с открытым ртом смотрела на говорящего ворона.

– Вы добрым молодцем обращаетесь, да? – спросила она, вспомнив русские сказки.

Ее вопрос опять вызвал смех присутствующих, а ворон оскорбился:

– Мне что, заняться больше нечем? И какого размера из меня молодец получится? Ты про закон сохранения массы слышала?