Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор

– Гости – это хорошо. Ты и ко мне заходи, не забывай, – по-доброму улыбнулась Яга Лешевна, и Василисе стало совестно за свои подозрения.

– Обязательно зайду, – храбро ответила она и спряталась в доме.

Исследование сделанных на телефоне записей и фотографий выявило следующее: на фотографиях была видна только Галюся, а меч-кладенец, летящий в небе трехголовый змей, машина Елисея Назаровича – все было темным размытым пятном. Похоже, на Галюсю просто не успели наложить волшебную защиту, предохраняющую ее от чужого взгляда и попыткам зафиксировать на камеру факт ее существования! С записями бесед была та же история: слышно было только то, что и ушами слышалось четко, а все «не предназначенное» звучало одним шипением и треском, ни слова не разобрать. Хорошо директор защитился от шпионов, качественно и продуманно, ничего не скажешь!

Вспомнив про выданную ей карту, Василиса осмотрела и ее. Надпись «Сбербанк» расплылась перед глазами и ясно высветилось:

«Международный банк ОМИИ ПАСК»

Ниже, мельче: «Неразменный пятак» и голограмма с пятикопеечной монеткой.

Дальше стандартные данные о владельце карты, сроке действия (было указано три года), многозначный номер карты.

А на сделанной вчера фотографии по-прежнему красовалась надпись Сбербанка!

Через полчаса машина Василисы катила в сторону Верного Пути. Глюку и Огневушке было наказано беречь и прятать Галюсю, а в ответ обещано привезти сосисок и прочей вредной мясной пищи, чтобы подкормить говорливого кота, дабы не разболтал директору лишнего.

Похоже, законы сказочной реальности не сильно отличаются от всех прочих – мзду приходится платить везде.

Глава 26. Забастовка

– Значит, дети в школу первого сентября явились и в полном составе, – протянул Игнат, выслушав рассказ о первом рабочем дне. Вечер был теплым и влажным, а Василиса, разморенная после бани, сидела с ним у крыльца. – Махинаций с числом учащихся не было. Но дело тут все-таки нечисто: ни у нас в Верном Пути, ни в других поселках, где председателями сельсоветов лысогорские учителя являются, их семьи не живут.

– Да какая разница, где дети официально прописаны? Главное, что они есть в наличии! Числятся в вашем селе, а на самом деле живут в другом месте – сейчас сплошь и рядом так происходит, – постаралась Василиса свернуть мысли Игната с опасного пути.

– Раз ты остаешься в школе, надо разузнать подноготную твоих коллег, – упрямо возразил Игнат. – Я поговорю с нужными людьми, если что нехорошее прослышу – тебя предупрежу, ну и меры приму… соответствующие.

Василиса нервно рассмеялась и постаралась его отговорить от этой затеи, а саму ее как током ударило – и впрямь подноготную узнать надо! Хоть с Глюком и Огневушкой поговорить. По уму журнал наблюдений завести бы надо, а потом незаметно от Всемилы Ламиевны книжечку с библиотечной полки взять, в которой краткое описание всяких волшебных видов присутствовало бы. Впрочем, учительница русского языка и литературы охраняет библиотеку, как Цербер, мимо нее вряд ли проскочишь.

– Рад видеть тебя более спокойной, – продолжал Игнат. – Деревенский воздух помог и галлюцинации прекратились?

– Ага, галлюцинаций точно нет, – хихикнула Василиса, – теперь все вижу абсолютно верно.

– Это замечательно, – с облегчением вздохнул наивный Игнат, – значит, пилюли тебе без надобности, что тоже хорошо – лишние лекарства здоровья не прибавляют.

– О, вам их уже привезли? – встрепенулась Василиса. Оч-ч-чень интересно, как директорская защита на такое супер-средство отреагирует?

– Да, но это сильное средство и без дела его принимать нельзя, – строго ответил Игнат.

Василиса с жаром уверила, что без дела не будет, только в самом крайнем случае, если опять бандиты померещатся. Игнат признался, что одну пилюлю сам уже съел, чтобы самолично убедиться в отсутствии опасных побочных эффектов. По его словам выходило, что последствием приема стали обостренные слух и зрение и в самом деле – удивительная ясность мышления и исключительная память – он смог без усилий вспомнить телефонные номера всех своих знакомых, хоть никогда и не пытался заучить их наизусть. А оказалось – подсознание их помнит. Правда, через несколько часов после приема лекарства идет обратный эффект, некоторое время собственного имени вспомнить не можешь и резко увеличивается эмоциональная чувствительность – хочется плакать из-за всякой чепухи. После долгих дебатов, он выдал Василисе три продолговатые таблетки (каждая в индивидуальной вакуумной белой упаковке) и серьезно попросил не скрывать от него обострение болезни, если таковое вдруг случится. Василиса честно пообещала, поскольку болезни у нее и не было, а эксперимент она собиралась провести по строгому плану и тщательно все продумав, чтобы и на всех коллег под действием таблетки взглянуть успеть, и все школьные стены осмотреть, и в зеркало в директорском кабинете глянуть. Самой себе Василиса призналась, что пуще всего ей хочется посмотреть на Елисея Назаровича незамутненным взглядом.