Школа на горке

«Ладно, придет такой день, она поймет, что Муравьев — это не какое-нибудь пустое место. Муравьев такой человек, знакомством с которым можно будет впоследствии гордиться. Может быть, всю оставшуюся жизнь Катаюмова будет говорить: «Знаете, я училась в одном классе с самим Муравьевым. Тем самым, знаменитым, представьте себе». И все будут завидовать, пожалеют от души, что не они учились в одном классе с такой замечательной личностью. Но, конечно, чтобы понять, какой это человек — Муравьев, надо иметь ум, а не только одну красоту».

Костя говорит, отбивая в воздухе такт тетрадкой:

— Если мы не изменим тактику, мы никогда не найдем Г.З.В. Не знаю, как вам, а мне это начинает действовать на нервы. — Костя говорит напористо. — Мы живем в век научно-технической революции. Вся наука — на службе у человека.

— Что-то не пойму, к чему ты это все клонишь, — шевельнулся Валерка. — С вертолета, что ли, его искать, этого Г.З.В.?

— Вертолета нам никто не даст, — вставила Катаюмова, — а то было бы совсем неплохо.

Костя не намерен был переводить серьезный разговор в легкомысленные шутки.

— И все-таки век техники — это век техники. Слушайте. Анализ состава бумаги, на которой написаны письма Г.З.В., — это раз. Изучение шрифта пишущей машинки — это два. Вы заметили, что у этой машинки, как и у всякой, есть свои особенности? Некоторые буквы выпрыгивают из строки вверх. Можно и на этом построить какую-то версию.

— Начитался детективов, — проворчал Валерка, — версию, версию.

Но Костю не так легко сбить. Он продолжал упорно, как будто никто ничего не сказал:

— Отпечатки пальцев — три. Письма напечатаны под копирку, где-то, значит, остались эти листочки копирки, они могут многое рассказать. На копирке же отпечатываются все слова, которые напечатаны на бумаге.

— А может, он ее съел, — говорит вдруг Борис.

— Кто съел? Что съел? — совсем растерялся Костя.

Все уставились на Бориса.

— Нет, это я так. В одном многосерийном фильме видел — шпион копирку съел и не поморщился.

— Зачем съел? — спрашивает Катаюмова.

— След замести, вот зачем, — ответил Борис.

Все засмеялись. Но Костя не дал им развеселиться.

— Хватит смеяться! — Он сурово свел брови и опять махнул тетрадочной трубкой. — Надо сосредоточиться и действовать. Пишущую машинку он не съел? Как вы не видите — этот Григорий Захарович над нами смеется. Он водит нас за нос, а мы, как дурачки, ничего не можем узнать.

В это время Борис вздрогнул так, что сидевший с ним рядом Муравьев чуть не свалился со скамейки. Мимо них шла маленькая девочка с рыжей собакой на поводке.

— Анюта, — тихо сказал Борис.

— Сильва, — сказал Муравьев.

Сильва сразу потянула поводок, хотела подойти к ним. Анюта узнала их и сказала:

— Борис! Мне скоро велосипед купят, складной. А ты умеешь на велосипеде? Не умеешь?

— Слушайте! — вдруг закричал Валерка. Валерка редко кричал, поэтому все удивились и стали ждать, что он скажет. — Собака! — крикнул Валерка.

— Что — собака? Сами видим, что собака, — сказал Костя.

— Это Сильва, — сказал Муравьев.

— Это почти Анютина собака, — добавил Борис.

— Что ты кричишь? Говори толком, — проговорил Костя. — Собака, ну и что?

— Как — что? Собака — это собака. Собаки знаете какие умные? Они только говорить не могут, а все абсолютно понимают. Если собака возьмется, она любое дело сделает, потому что это же собака.

Когда Валерка говорил о собаках, его нельзя было остановить. Он приходил в экстаз и в это время никого не видел.

Сильва носилась по бульвару, какой-то маленький ребенок бегал за ней, но догнать не мог и визжал от охотничьего азарта.

Костя наконец не выдержал:

— Валерка! Ты что сюда пришел? Собак прославлять? Мы и так согласны, что это очень умное животное. Дальше-то что?

— Не понимаешь? На лице Валерки было записано: «Эх вы». Он посмотрел в лицо каждому, даже маленькой Анюте, которая стояла рядом со скамейкой. — Сильве надо дать понюхать письмо, вот что! Сильва приведет по следу! Она найдет этого Г.З.В.! Сильва сможет! Вы посмотрите, какие умные у нее глаза!

— А что? Это мысль! — Муравьев встал, и остальные тоже поднялись.

— Это моя собака, — строго сказала Анюта к взяла за ошейник Сильву, которая устала бегать и как раз в эту минуту прибежала и уселась около Анютиных ног.

— Твоя, твоя, — сказала Катаюмова. — Кто с тобой спорит?

— Мы просим у тебя собаку всего на два часа, — сказал Костя. — Для очень важного поиска. Согласна?

Анюта думала. Борис сказал тихо:

— Всего на два часа, а, Анюта? Мы ровно через два часа ноль-ноль минут отдадим.

— Ладно, — наконец сказала Анюта. — Только чтобы ровно через два часа ноль-ноль минут. — Такая почти военная точность почему-то понравилась Анюте. — Только смотрите, ни сахара, ни конфет ей не давайте, у нее и так диатез.

— Не будем, не будем, — сказал Борис, — не беспокойся, Анюта.

— И не вздумай отпускать с поводка. Убежит и не вернется.

— Не отпущу, ни за что не отпущу.

*  *  *

Старшина Чемоданов крикнул на всю казарму:

— Подъем!