Школа. Никому не говори. Том 2

– Недалеко. – Юноша осмотрелся. – Вон, видишь?.. Морду в метре от нас высунула!

И точно – змеиная башка торчала на поверхности, сливаясь с речной водой.

– Странно, что она вылезла… Зимой я раньше змей не видел. Холодно – градусов семь тепла, а в воде и того ниже! Тварь должна в земле хорониться.

Поспелова присела на корточки рядом с мальчиком, но долго в таком положении не выдержала и уселась полностью на холодный бетон. Шатен молча наблюдал за ней.

– Хочешь, немного побудем здесь? На воду посмотрим? У воды спокойно, как на кладбище. Чувствую, домой ты не торопишься.

Ровесница глубоко вдохнула носом промозглый воздух.

– Мне тоже на кладбище спокойно.

Парень заинтересованно взглянул на неё.

– Часто туда ходишь?

– Вообще не хожу! Только перед Пасхой убираться, да на поминальные. И всё. Мама говорит, опасно одной находиться – сброд всякий шастает!

– Есть такое. – Коробкин закурил. – Немного, правда, но всё же. Такой девочке, как ты, думаю, небезопасно может быть.

– Людей убивают?

– Ну не настолько всё страшно! Там покой, тишина, деревья от ветра шумят да сороки дерутся. Бывает, алкаши приходят поквасить без свидетелей. Или стервятники ищут свежие захоронения: вдруг родня что ценное на могилке оставила. Редко, но метко. – Парень выпустил струю дыма и покосился на собеседницу: – А ты хорошенькая, уж прости! Какая-то свеженькая, что ли! Есть в тебе что-то, что заставляет лапками потянуться, потрогать, кусочек оторвать! Если будешь одна, можешь какое-нибудь бродячее гавно привлечь и не отделаться. Так что мама немного права.

– Сэро поделился, что вы на кладбище на спор прятались, и ты выиграл. Всю ночь там пробыл.

– Было дело, – хмыкнул Ден. – Сэро много обо мне рассказывал?

– Вообще ничего! Это он сболтнул мельком, к слову. Ты не боялся или из вредности остался?

– Не боялся. Я часто там раньше спал, поэтому было не страшно.

– Зачем на кладбище ночевал?! – ужаснулась Люба.

– Там мои бабуля и дед похоронены. Я скучал за ними и старался побыть возле их памятников подольше. Мне казалось, что они живые ещё, рядом.

– И не пугался злых духов, призраков? – прошептала впечатлённая тихоня.

– Зачем? Бабуля и дед при жизни меня очень любили. Почему же после смерти они вдруг должны стать злыми?.. Я возле их могилок всегда чувствовал себя в безопасности, и сейчас – так же. Тогда, на спор с Русланой и близнецами, я сразу ушёл к родным усопшим и остался возле них.

Коробкин замолчал. Школьница понимала, что услышала очень личное, но не знала, как правильнее будет на такое отозваться.

– Мои дедушки погибли на войне. Одна бабушка умерла до моего рождения. Вторая – едва мне исполнилось пять лет. Каково это – вырасти у любящих бабы и деда? У тебя, наверно, было счастливое детство, Денис!

– Да, очень! – блаженно улыбнулся юноша. – Меня баба с дедом воспитывали с пелёнок, баловали, вкусно кормили и никогда не ругали! В домике у них было всегда чисто, тепло и уютно. Я жил с ними как у Христа за пазухой вплоть до второго класса!

– У тебя нет родителей?

– Есть. Но они всегда сами по себе. Иногда я их видел. Правда, редко! Когда предки вспоминали обо мне. А потом отца и старшего брата посадили за особо тяжкое…

Люба, боясь дышать, не сводила внимательного, напряжённого взгляда с профиля Коробкина. Парень с шумом выдохнул сигаретный дым и затянулся снова. Повисло тяжёлое молчание.

– Извини, не знала… Я не хотела тебя обидеть или разбередить старое!

– Нечего там бередить. Старое – всё равно что новое. Не заживает! – горько усмехнулся ровесник. – Обидеть ты не в силах, потому что не пыталась, и я это понимаю. Когда батько и брат зарезали соседа-подельника, к бабушке пришли менты. Тогда-то моё счастливое беззаботное детство закончилось, и всплыла необъятная куча гавна! Пахан с соседом, оказывается, занимались разбоем: лазили по дворам пенсионеров, обворовывали, нападали в постели, калечили, угрожали. Брательник на стрёме, старшие орудуют. Дед и баба ничего не знали, их такой позор здорово подкосил! Начался суд. Старики ходили смотреть, иногда брали меня с собой. Станица гудела, а родные не знали, куда спрятаться от свалившегося бесчестья. Как братка и пахана посадили, дав строгача обоим, бабуля не выдержала всеобщего осуждения и через полгода с горя отошла. Следом помер дед от тоски и вины. А я… А я до сих пор скучаю! Но ничего не вернёшь, не изменишь!

– А твоя мама где сейчас?

– Со мной живёт.

– Хорошо, что она рядом!

Коробкин открыл было рот, чтобы рассказать собеседнице, как родная мать была всю жизнь занята только собой, поэтому бабуля его и забрала в младенчестве. Что в суд маман ни разу не явилась, а сейчас тусуется сама по себе, подло клянчит у дяди его зарплату, постоянно шарится в комнате сына в поисках заначек, чтобы потратить всё, что он заработал, на ушлёпков-друзей да пьяные гульки. Но Ден всё же не стал говорить – только подумал. А вслух лишь произнёс:

– Наверно. Мы чужие друг другу и совсем не общаемся.