Школа обмана

— Скажи ему об этом сам.

— Нет проблем. Пошли — скажу, — выходя из переговорной, согласился Родик.

— Родик, опаздываем, — встретил их у двери Юра. — Мне еще сегодня к себе надо успеть.

— Все, едем. Вадим Николаевич, у вас печать с собой?

— Да, конечно.

— Сделайте, пожалуйста, на Михаила Абрамовича доверенность. Он текст сейчас быстренько напечатает. И чистые листы ему проштампуйте. Для чего нужна доверенность, надеюсь, понятно?

— Конечно, конечно. Подпись бухгалтера нужна?

— Можете сами за него подписаться.

— Хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста. Сейчас все сделаю.

— Молодой человек, давайте ваши бумажки. Я их посмотрю и сам Александру Львовичу передам. Вы свободны. Общий привет. Юра, погнали…

Завод по производству стеклянных бус располагался в селе, когда-то, судя по полуразрушенной церкви и облупившимся дореволюционным каменным домам с социалистическими надстройками, зажиточном, а сегодня совершенно запущенном. Найти его оказалось легко. Еще с шоссе они заметили замаячившую за церковными маковками огромную трубу, извергающую столб черного дыма. На всякий случай Родик притормозил и, окликнув проходящую мимо женщину, убедился в правильности своего предположения. Свернув в указанном направлении на незаасфальтированную ухабистую дорогу, он вскоре увидел казенное, с плоской крышей, невзрачное одноэтажное здание, по фасаду оштукатуренное и когда-то покрашенное желтой краской. К зданию примыкали металлические ворота, на створках которых в лучших традициях пролетарского искусства были изображены красные звезды на зеленом фоне. «Архитектурный ансамбль» замыкало одноэтажное, из неоштукатуренного силикатного кирпича сооружение, являющееся, судя по стоящей в двери женщине в форменной гимнастерке, проходной завода. Родик остановился и, не выходя из автомобиля, спросил, где найти директора. Женщина доброжелательно улыбнулась и сообщила, что директор у себя в кабинете, а пройти к нему можно через главный вход. То, что она назвала главным входом, представляло собой крыльцо с бетонными, без облицовки, ступенями и козырьком, покоящимся на двух проржавевших трубах. Все это «украшала» красная с золотым тиснением табличка, извещающая о том, что здесь находится акционерное общество.

— Родик, зачем ты меня завез в эту тьмутаракань? Чего в этой деревне может быть интересного? — как бы читая мысли спутника, спросил Юра.

— Коль уж приехали, то изучим все до конца. Если дело достойно завершено, вознесет и прославит тебя оно, — следуя скорее своим принципам, чем здравому смыслу, продекламировал Родик что-то из восточной поэзии. — Пошли знакомиться с директором, и не забывай своей основной задачи.

Внутри здание было ничуть не лучше, чем снаружи. Длинный слабоосвещенный коридор, выкрашенный той же, что и ворота, зеленой масляной краской, облупившиеся двери и грязный с протертыми дырами линолеум создавали удручающую картину бесхозности.

Юра хмыкнул и указал Родику на зарешеченное окошко с надписью «КАССА», вокруг которого линолеум был буквально выдран, а стена замаслена и исписана цифрами.

— Не юродствуй. Мы не жилкомиссия. Денег небось нет, нам это на руку. Я же тебе, по-моему, все по дороге разъяснил, — укоризненно заметил Родик, двигаясь по коридору. — Поменяй настроение. Ты просто давно не бывал в госучреждениях, тем более в провинциальных.

Найти кабинет директора, несмотря на полное отсутствие людей и поясняющих надписей, оказалось легко. Родик уверенно открыл единственную в коридоре обитую коричневым дерматином дверь и очутился в комнате, где за столом работала на пишущей машинке средних лет женщина с гладко зачесанными в пучок волосами. В комнату выходили еще две двери, также обитые коричневым дерматином и, судя по прикрепленным к ним табличкам, ведущие в кабинеты директора и главного инженера.

Оторвавшись от печатания, женщина приветливо улыбнулась и сказала:

— Родион Иванович Жмакин? Директор вас ожидает. Сейчас я ему доложу о вашем прибытии. Подождите, пожалуйста, буквально минуточку…

В этот момент дверь с надписью «директор» открылась. Из-за нее появился мужчина, внешне напоминающий Адриано Челентано в фильме «Укрощение строптивой». Его небритые щеки резко контрастировали со сверкающей лысиной и короткой стрижкой еще сохранившихся волос. Он широко улыбнулся и протянул руку для приветствия.

— Жмакин, — представился Родик. — Это мой коллега, Юрий Исаакович Розенблат.

— Очень приятно. Проходите, пожалуйста, — пожимая руки, пригласил директор.

Кабинет, обшитый облупившимся от времени фанерованным ДСП, по периметру был заставлен столами с образцами продукции. На противоположной от входа стене висела в тяжелой золоченой багетовой раме картина, изображающая Ленина за работой. Под картиной стоял массивный письменный стол с приставным столиком, а вокруг него в беспорядке расположились деревянные стулья с протертой матерчатой обивкой грязно-зеленого цвета.

Родик только в кино видел подобные картины в кабинетах советских руководителей сталинской эпохи.

— Где вы взяли такой раритет? — не удержавшись, спросил он.